«Вот чего я все время жду — что она облизнет губы и выдаст мне первую ложь. Что такое творится у меня в голове?»

— Юнни всегда был задиристым и драчливым, но, кроме него, у меня никого нет. Он на четыре года старше. Он мой единственный брат, и не только. Как сказать? Он — центр моей Вселенной. А ты полицейский. Да, я понимаю, я должна была сразу сказать тебе, что мой брат сидел. Всего он провел за решеткой больше трех лет. Знаешь, достаточно Юнни пройтись по улице, и его могут арестовать сыщики в штатском. Только за то, что он их клиент. Старый знакомый, как говорят копы в сериалах. Но это не меняет дела. Юнни все равно остается моим братом, понимаешь? Я не могу разлюбить его только за то, что он мотал срок. Он мой единственный родственник. Мы всегда были вдвоем. Тебе понятно?

— Элизабет, что ты сейчас пытаешься мне сказать?

«Посмотри на меня! Посмотри мне в глаза!»

— Я пытаюсь сказать, что мой брат тебе, возможно, не понравится. Но это не значит, что я буду хуже к тебе относиться. И то, что ты полицейский, не имеет никакого значения. Кстати, Юнни сейчас ищет работу. Он хочет завязать.

— Юнни известно обо мне?

— М-м-м?..

«Она растерялась. Придумывает, что бы такое сказать. Тянет время».

Они услышали шорох и обернулись, радуясь небольшой передышке. По винтовой лестнице в конце зала загремели шаги. Фрёлик посмотрел в ту сторону. Кто-то поднимался на второй этаж. Фрёлик похолодел. К ним приближалась Лена Стигерсанн, его сослуживица. Она была не одна — пришла перекусить со своим приятелем-расистом. Пока Лена и ее дружок их не видели, потому что оба смотрели на свои подносы с едой. Лестница в пяти метрах. Скоро Лена поравняется с ними.

— Твоему брату известно обо мне?

— Вряд ли.

Как назло, Лена стала вертеть головой, выбирая столик получше. Пройдет несколько секунд, она узнает Франка Фрёлика, увидит, что он развлекается в обществе новой знакомой. Пройдет совсем немного времени, и об Элизабет будет знать все управление!

Элизабет обезоруживающе улыбнулась. Увидев, что он не улыбается в ответ, она посерьезнела, опустила голову и снова принялась комкать салфетку.

— Какое это имеет значение?

— Что?

— Юнни. Какое это имеет значение?

Лена Стигерсанн крикнула:

— Привет, Франк!

Игра окончена.

Фрёлик вскинул голову и притворился удивленным:

— Привет, Лена!

Элизабет не проронила ни звука.

Лена Стигерсанн, широко улыбаясь, шла к ним. За ней плелся ее идиот-приятель, тоже сотрудник полиции. Фрёлик знал, что приятель Лены работает под прикрытием. Ему по должности полагается знать о Юнни Фаремо. Возможно, он даже знает, что у Юнни имеется сестра. Теперь оба стояли у столика, за которым сидели они с Элизабет, и ждали. Элизабет сосредоточенно пила коктейль через соломинку.

Фрёлик откашлялся:

— Лена, познакомься. Это Элизабет.

Все посмотрели друг на друга, чувствуя неловкость ситуации. Натянуто улыбаясь, Лена сказала:

— Мы уже знакомы с Элизабет.

— В самом деле? — озадаченно спросила Элизабет.

Раньше, чем Лена успела произнести хоть слово, Фрёлик все вспомнил и поспешил объясниться:

— Вы виделись на Торггата, в магазине Бадира. Лена возглавляла операцию.

Элизабет принужденно улыбнулась:

— Там-то мы с Франком и познакомились.

Мысли Лены Стигерсанн отчетливо отражались у нее на лице. Фрёлик видел, как она соображает, делает выводы… Бросив на него многозначительный взгляд и вспомнив, что она детектив, а вовсе не милая женщина, которая повстречала в городе коллегу, Лена со своим спутником отошла, и вскоре они оказались вне пределов слышимости, в противоположной части зала, где с шумом отодвинули стулья от столика. Фрёлик оттолкнул недоеденный бургер. Сейчас ему противно было думать о еде.

— Элизабет…

— Что?

— Я спросил, известно ли твоему брату о нас с тобой.

— Не знаю.

Он тяжело вздохнул:

— Если ты рассказывала ему обо мне, значит, известно.

— Вряд ли он знает тебя.

— Значит, ты не говорила ему обо мне?

— Расслабься, успокойся! — Глаза Элизабет наполнились слезами.

Фрёлик поспешил ее успокоить:

— Меня интересуешь ты, а не твой брат… Мне никогда не хотелось закрутить роман с твоим братом.

Она снова заулыбалась, глаза ее засияли. Но почему она испытала такое облегчение? Фрёлик подумал и нашел ответ: она испытала облегчение потому, что разговор окончился.

Фрёлик сидел на работе, за своим столом. Услышав рядом голос, он вздрогнул: на некоторое время он отвлекся, думая… о ней.

Он снова вздрогнул, когда Иттерьерде повторил:

— Давай же, Франки!

Он сидел и тупо смотрел на Иттерьерде. Он не имел никакого представления, о чем они говорили.

«Что-то новое… Я отключаюсь прямо посреди разговора. Что со мной творится?»

Память вернулась к нему. Он возобновил разговор, который сам же и начал: