Васильев Андрей А.
Шрифт:
В машине мне пришла в голову совсем уж скверная мысль — Вика! Ей-то что я дарить буду, а? Кабы не пробки и не новая охрана, можно было бы попробовать уломать водилу у ювелирного какого-нибудь остановиться, но, увы, люди Эдварда взялись за дело рьяно. Мою тушку прикрывали со всех сторон и очень качественно. Ни злоумышленнику ко мне не подобраться, ни мне самому в сторону не вильнуть.
У входа в наши помещения отиралось несколько человек, чьи лица были мне знакомы — это были люди Азова.
— Вы можете оставить пост — подошел к ним старший из моего сопровождения, это я понял из того, что именнно он отдавал команды остальным, распределяя их местонахождение — кому у входа в машинах сидеть, кому с нами идти.
— Основания? — один из тех, кто привез сюда Вику изучил документ, который старший ему предъявил.
— Позвоните в главный офис, вам все объяснят — спокойно посоветовал старший — Но с сегодняшнего дня охрана объектов переходит в наше ведение.
Мммм, вон оно что. Так мы 'объекты'. Отрадно, что для меня наконец нашлось подходящее название. Ладно, вы сами разбирайтесь со своими полномочиями, а я хочу выпить. Оставив представителей двух разных команд сверлить друг друга ледяными взглядами, я подошел к дверям кабинета.
— Все, звоню ему в последний раз и садимся — услышал я голос Вики, отметив, что слышимость-то ого-го какая, надо будет это запомнить.
— Верно-верно — к моему величайшему удивлению ее поддержала Шелестова — Вон, водка уже отпотевает!
Надо же, на алкогольной ниве они находят общий язык? Воистину, вот где подлинный 'коннектинг пипл'.
Телефон завибрировал у меня в руке, и я ответил на звонок, открывая дверь.
— Разливай. Сказали же тебе — отпотевает водочка-то!
Глава пятая о застолье, шутках и хоровом пении
Надо же, впервые вижу сразу всех своих подчиненных в сборе. Всегда ведь кто-то да отсутствовал, а здесь прямо праздник души какой-то.
— Общий привет — помахал я рукой своим коллегам — Соскучились по папке?
Гомон, раздавшийся в ответ, меня, по правде, немного растрогал. Радуются, ждали — вон бутылки даже не распечатаны и салаты не покоцаны.
— А почему без бороды? — выделился из общей гаммы голос Шелестовой — И без дрына в руках? И без красного халатика с перламутровыми пуговицами? Ну, я так не играю! Налейте мне водки, что ли, пропал вечер…
— Ко мне этот вопрос тоже относится, про 'соскучились'? — по обыкновению флегматично поинтересовался у меня Петрович, сидящий в уголке — Я просто тебя созерцаю большую часть своей жизни и по этой причине затрудняюсь ответить тебе честно. Особенно если вспомнить, в какие неприятности ты меня время от времени втравливал.
— В какие, в какие? — оживилась Шелестова, выглядящая если не прекрасно, то близко к этому. Впрочем, она была из той породы женщни, которыя и в драном мешке будут смотреться как королевы — Поподробнее?
— В разные — Петрович, похоже, был тут единственным представителем мужского пола, кто не таращился на Елену без вожделения и не прикидывал свои шансы. Впрочем, был еще Жилин, который сидел в уголке и пил из огромной кружки кофе — Вот, помню, когда нам было лет по семнадцать, затащил он меня на день рождения какой-то своей знакомой, а у меня в тот день был жуткий насморк…
— Петрович, ты выбрал не лучшую историю — перебил я его — Нашел, о чем поведать народу перед пьянкой? Совесть имей!
Ничего криминального тогда не случилось, и скрывать мне было особо нечего. Просто у Петровича была аллергия на чеснок, сильная, неизлечимая, выражающаяся в том, что желудок его вовсе не принимал. Он мне про это много раз рассказывал, обходя, впрочем, тот момент, как именно его желудок реагирует на раздражители. Я ж не знал, что он избавляется от попавшего в него аллергена, так скажем, орально… Вот и полил кусок курицы чесночным соусом, когда Вадька отвернулся, а с учетом того, что у него был сильнейший насморк, он ничего и не почуял. Реакция его организма оказалась моментальной, да ещё как назло и именниница сидела напротив него…
Что примечательно — Петрович на меня тогда даже не злился и кулаками махать не полез. Вот такой у него был характер. Только назвал меня 'долбоящером' и рукой махнул. Но так я ведь не нарочно? Я ж не знал…
Но для грядушего праздника эта история явно не подходила.
— Потом расскажешь — требовательно заявила Шелестова, достала невесть откуда кружевной платочек и завязала на нем узелок — Люблю пакостные истории.
Нет, правда, откуда она его вынула? В том платье, которое туго облегало ее безукоризненную фигуру, не то что карманов быть не могло, на него и материи-то пошло всего-ничего!