— Пришло электронное письмо. Ей нужны деньги на киноклуб.

— Так отправь, — машинально отозвался он.

Потом Донна рассказывала, как прошел ее день: позавтракала с его матерью, сходила в магазин, поскандалила в химчистке. Мысли Вильяторо витали далеко, он не сразу понял, что жена о чем-то спрашивает его.

— Что?..

— Я спросила, когда ты планируешь вернуться.

— Пока не знаю, — ответил он. — Может, через несколько дней. Похоже, я на верном пути. Я не просто чувствую это, я знаю.

— Тебе и раньше так казалось. — Она вздохнула. — Это уже одержимость, это ненормально. Тебе давно пора угомониться и просто отдохнуть на пенсии. А ты даже не пытался.

— Я пока не готов.

— Знаешь, я тут встретила на улице Чоу, — продолжала она. — Мистер Чоу вышел на пенсию месяц назад и только что купил большой трейлер. Они собрались объездить всю страну.

— Думаешь, и нам не помешало бы?

Она помедлила.

— Вообще-то нет.

Он притворно засмеялся, надеясь, что тема исчерпана. С женой он уже объяснялся, и не раз. Она уверяла, что все понимает, но раз за разом возвращалась к тому же разговору.

Все восемь лет, прошедших с того самого ограбления, он жил этим делом. Оно единственное в их отделе осталось незаконченным, и ответственность за это лежала на нем, Вильяторо. Отставка ничего не меняла. Вильяторо всегда относился к работе в полиции со всей серьезностью и считал ее призванием, вроде как у священников.

Вильяторо был потрясен, когда начальство согласилось передать расследование полицейскому управлению Лос-Анджелеса, а ему, Вильяторо, поручило выступать в роли офицера связи. Детективы из Лос-Анджелеса привыкли к запутанным делам, которые так и оставались нераскрытыми. Им было важно заполнить чем-нибудь время да подшить в папку несколько лишних отчетов и протоколов. Вильяторо тревожило то, что именно этим людям полагалось стоять на страже огромного, неопрятного, расползающегося города, вбирающего в себя небольшие городки вроде Аркадии.

При всей своей покладистости Вильяторо не был лишен гордости. Никто, кроме него, — ни прокурор, ни судьи, ни детективы из Лос-Анджелеса — не навестил вдову убитого охранника. В то время она, совсем еще молодая, осталась одна с двухлетним малышом и на восьмом месяце беременности. Она заслуживала справедливости, и добиться ее мог лишь он, Вильяторо.

Он сказал жене, что любит ее, и пожелал ей спокойной ночи.

Усевшись на постель и убавив громкость телевизора, он задумался об ипподроме Санта-Анита. Он любил бывать там. Старинное, величественное здание в голубых тонах казалось ему воплощением утраченной элегантности Лос-Анджелеса 50-х годов.

Вильяторо вновь принялся перебирать в памяти события майского дня восьмилетней давности. Наличные пересчитывали двенадцать кассиров в комнате без окон. Две бронированные инкассаторские машины с работающими двигателями ждали снаружи, на огороженной территории возле служебного входа, под присмотром вооруженной охраны. Пачки денег перевязали лентой и сложили в четырнадцать мешков из плотной парусины, в каждый мешок поместилось от девятисот тысяч до миллиона долларов, туда же были вложены составленные компьютером банковские квитанции. По сигналу охранники открыли дверь бухгалтерии, инкассаторы вышли из машин за мешками, запечатанными с помощью стального троса и пружинных замков. Восемь мешков сложили в первый броневик, шесть — во второй. Водителем второй машины был молодой отец Стив Николс.

Как всегда, инкассаторские машины ждали окончания последнего на тот день забега. Время рассчитывалось так, чтобы броневики покинули территорию ипподрома еще до того, как завершатся скачки и тысячи посетителей начнут рассаживаться по своим машинам и разъезжаться. Когда со стороны трибун раздался рев толпы, охранники открыли ворота, и броневики укатили прочь.

У перекрестка Хантингтон-драйв и бульвара Санта-Анита машины остановились на красный сигнал светофора. Им предстояло повернуть на запад, к шоссе I210. Но дальнейшие события на перекрестке нарушили все планы.

Местный житель, выгуливавший собаку на Хантингтон-драйв, позднее сообщил, что видел, как густые клубы желтовато-бурого дыма повалили из броневиков, потом распахнулись задние двери. Следствие установило, что бомбы со слезоточивым газом, спрятанные в мешках с наличными, были приведены в действие дистанционно. Охранники корчились и катались по асфальту, облако газа стало настолько густым, что свидетель не видел, что происходит. Но он услышал визг шин, а через мгновение — резкий треск выстрелов. Предположительно грабители припарковались на стоянке у здания по другую сторону от перекрестка, а потом подъехали к броневикам на двух машинах. Видимо, грабители запаслись противогазами, иначе они не смогли бы вытащить мешки с деньгами из задымленных броневиков и убить Николса.

Единственный свидетель ограбления, хозяин собаки, бросился бежать и не видел, как уехали машины. Сами машины, которыми воспользовались грабители, так и не нашли, поскольку никто не смог описать, как они выглядели.

Узнав, где были спрятаны химические бомбы, полицейские сразу допросили тех, кто пересчитывал деньги в бухгалтерии ипподрома. Выяснилось, что к ограблению причастно несколько сотрудников, один из свидетелей вызвался назвать имена. Несмотря на протесты непричастных, троим работникам предъявили обвинения и арестовали. Но никто так и не назвал имен людей, которые забрали деньги, убили Стива Николса и скрылись. А попавшие за решетку либо отказывались от сотрудничества, либо, как подозревал теперь Вильяторо, действительно не знали, кто совершил ограбление.