— Ей вредна соль, — говорит Агнешка и отстраняет от Китти лицо. Хетти переполняет нежность к дочери, она смеется. Мартин смущен. Он теряется при виде женских слез.

— Ваша семья тоже живет в Англии нелегально? — спрашивает он.

Агнешка кивает.

— Всего только две мили, — говорит она, — две мили на запад, и все было бы совсем по-другому. Теперь меня вышлют, я знаю, обязательно вышлют.

— Ситуация не дает больших оснований для оптимизма, — говорит Мартин.

Из церкви выходит отец Фланаган, в сложенных ладонях он несет птицу. Раскрывает ладони, и птица упархивает.

— Все время приходится их ловить, — говорит он им. — Влетать влетают, а вылететь не могут. Когда Господь их сотворял, не дал им разума.

И снова скрывается в церкви. Они сидят, словно застыли.

Наконец Хетти прерывает молчание:

— Вот тебе и ответ. Почему мы с тобой так и не поженились? У Судьбы оказались другие планы относительно нас. И ты и я — мы оба граждане Евросоюза, нам повезло, теперь мы можем поделиться своей удачей с другими. Лесбийские браки у нас пока еще не узаконены, так что придется, Мартин, тебе взять все на себя. Ты должен жениться на Агнешке. Она станет миссис Аркрайт. Агнес Аркрайт, если тебе так больше нравится. Надеюсь, она пойдет на эту уступку ради тебя.

Китти закрывает глаза и засыпает. Агнешка молчит, но слезы на ее щеках высохли.

— Ушам своим не верю! — кричит Мартин.

— Да фиктивно, фиктивно! — объясняет Хетти. — Господи боже мой, я говорю всего лишь о фиктивном браке.

На Мартина точно столбняк напал. Он изумленно глядит на Хетти, потом отводит глаза.

— Ничего не изменится, — говорит Хетти. — Я как была твоей гражданской женой, так и останусь. Нужен всего лишь клочок бумаги, законный документ, который разрешит все наши проблемы. Года через два вы разведетесь, и все встанет на свои места.

— Сейчас не так легко вступить в брак, — говорит Агнешка. — Законы изменились.

— Они меняются так быстро, что за ними не уследишь, — говорит Мартин.

— Нас может обвенчать отец Фланаган, — говорит Агнешка. — Я ведь одна из его прихожанок. Я украшаю церковь цветами. И вас он тоже знает, мистер Мартин, вы говорили с ним о епископах, и он запомнил.

Китти сладко спит в своей коляске. Они идут домой.

— На Украине церковные браки не приняты, — говорит Агнешка, — но мне всегда так хотелось венчаться в церкви.

Она говорит, что сошьет себе белое платье, и для Китти тоже сошьет, а Хетти будет подружка. Подружка невесты. И она заливается смехом. Кажется, она совершенно счастлива.

— Что же ты молчишь, Мартин? — говорит Хетти.

— Я думаю, все можно будет уладить, — наконец говорит он. — Священник сделает оглашение, пройдет три недели. Она живет в его приходе, я тоже. В качестве отца он уже меня признал. Неприятностей он не захочет. Сначала поженимся, а разбираться с властями будем потом, так?

— Три недели — это очень долгий срок, — говорит Агнешка.

— Для иммиграционной полиции с их бюрократической волокитой это никакой не срок, — решает Мартин. — Мы все успеем.

Мимо проезжает такси, и Мартин его останавливает, он хочет поскорей вернуться в журнал. Хетти тоже не хочется задерживаться, но она садится в автобус. Агнешка с Китти идут домой пешком.

Хетти, как выясняется, многое унаследовала от Ванды. Поставьте ее перед необходимостью выбора, и она найдет самый гибельный вариант. Ей даже не нужно бессонных метаний на рассвете, она и без них отыщет роковое решение, хоть бы и средь бела дня, в шумной компании.

О том, что произошло на кладбище, она мне рассказывает много времени спустя, когда уже ничего не исправишь. А сейчас говорит только, что у Агнешки неприятности с иммиграционными властями, она потеряла паспорт, но Мартин сможет все уладить через своих знакомых в Министерстве внутренних дел, а пока ей, Хетти, пришлось отпроситься на полдня с работы. Когда она возвращается в агентство, то выясняется, что Хилари уже успела переманить к себе Марину Фейркрофт, ведь Хетти на месте не было, сражаться с ней она не могла. Надо бы пойти к Нилу, но Хетти не хочет, чтобы ее сочли склочной, дескать, не находишь общего языка с коллективом. О том, что Мартин женится на Агнешке, чтобы спасти ее от депортации, она мне ни слова не сказала.

Что ж, сама я всю жизнь старалась по возможности не рассказывать Ванде всей правды из страха перед ее непредсказуемыми решениями, так почему Хетти должна меня во все посвящать, тем более что я даже и не мать ей, а бабушка? Мне за семьдесят, что я знаю о нынешнем мире? Я всего лишь жена сидящего в тюрьме преступника. Я могла бы все бросить и уехать с магнатом лесозаготовочного бизнеса Патриком и жить с ним в счастье и согласии до конца жизни, но не уехала, и это показывает, какая я кретинка.