Из режиссеров, с кем работала, ценила Ромма в кино и Таирова в театре. Других же по обыкновению едко высмеивала, пригвождая афоризмами: «уцененный Мейерхольд», «вытянутый лилипут»… Один был у меня «хрен-скиталец», другие – «с грудями во всех местах», «заслуженная мещанка республики», «жуткая дама без собачки».

Высмеивая других, я и себя не щадила. Свою кухню с развешенными под потолком трусами называла «мой итальянский дворик». По поводу собственной внешности – «с моей рожей надо сидеть в погребе и ждать околеванца».

Эти афоризмы-экспромты передавались из уст в уста, их записывали все кому не лень. Наверное, в глазах моих многочисленных поклонников я всегда представала этакой юморной старухой, которая, словно армянское радио, способна ответить на любой вопрос.

– Какие женщины более верны в браке – брюнетки или блондинки? – спрашивали у меня.

– Седые! – отвечала я.

Очень часто в кино мне предлагали лишь эпизоды, в театре 10 лет не было новых ролей. «Раневская – это целая труппа», – писали обо мне в газетах. В принципе, так и есть, я могла бы сыграть всех, кроме Ленина, просто потому, что точно упала бы с броневика.

А меня так часто одолевали болезни, мучили утраты, вечная бессонница, недовольство собой, я играла чепуху, мне было неловко и стыдно перед публикой, я разочаровалась в своем театре и всех режиссерах, с кем мне довелось работать, кроме двух. Театр покатился в пропасть по коммерческим рельсам. Я так и не встретила «своего» режиссера, нередко с горечью я называла себя «выкидыш Станиславского». Считала себя «вполне нормальной психопаткой». В жизни мне больше всего помешала душа – как хорошо быть бездушной! И уж «нет большего счастья, чем обладать одной извилиной в мозгу и большим количеством долларов».

Я – одинокий человек. Кто знает – может, это и есть спутник славы и таланта. Семья не сложилось по многим причинам.

Мое жилище всегда было очень скромным. Когда я переезжала на новую квартиру, мне советовали перевозить вещи ночью, чтобы народ не увидел, как я живу.

– Ничего, он поймет. – ответила я.

Множество любимых фотографий, приколотых к стенам иголками от инъекций, постоянно незапертая дверью, обожаемая собака-уродец Мальчик, подобранный на Тверском бульваре с отмороженными лапами – все это моя жизнь и дорогие сердцу вещи. Мучаясь без сна, я часто слушала классическую музыку по радио, читала Мальчику Пушкина и Верлена по-французски. А когда засыпала ненадолго, во снах мне являлись Марк Аврелий, Толстой, Ахматова и любимейший мной Пушкин. Однажды во сне гений сказал мне:

– Как ты надоела мне со своей любовью, старая б…!

Эх, что у меня осталось? Юмор, печаль и любовь к тому, чего уже нет. И грустный итог: жизнь кончена, а я так и не узнала, что к чему… Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй…

А как же жить без юмора? Не жизнь, а ее жалкое подобие получится! Как бы ни было сложно в жизни, я всегда пыталась смотреть на все с «юморинкой». Сколько было таких случаев! Их не счесть! Вот, к примеру, еще один случай.

Перед олимпиадой 80-го года в московскую торговлю поступила инструкция: быть особо вежливыми и ни в чем покупателям не отказывать. И тут в магазин на Таганке зашел мужчина и спросил:

– Мне бы перчатки…

– Вам какие? Кожаные, замшевые, шерстяные? – ответили ему.

– Мне кожаные.

– А вам светлые или темные?

– Черные.

– Под пальто или под плащ?

– Под плащ.

– Хорошо… Принесите, пожалуйста, нам ваш плащ, и мы подберем перчатки нужного цвета и фасона.

Рядом стояла я и, разумеется, слышала весь этот разговор. Потом наклонилась к мужчине и театральным шепотом, так, чтобы слышал весь торговый зал, сказала:

– Не верьте, молодой человек! Я им уже и унитаз приволокла, а туалетной бумаги все равно нет!

Как-то раз меня спросили:

– А как вы считаете, кто умнее – мужчины или женщины?

– Женщины, конечно, умнее. Вы когда-нибудь слышали о женщине, которая бы потеряла голову только от того, что у мужчины красивые ноги? – ответила я.

Эх, мужчины, мужчины…

Мое первое свидание состоялось еще тогда, когда я была не Раневской, а Фельдман. Это было в ранней молодости и вышло все, надо сказать, неудачно. Один гимназист, поразил меня в самое сердце. Он имел замечательную фуражку, где над козырьком был надраенный герб гимназии, а тулья по бокам ее была опущена чуть ли не до ушей. Это великолепие буквально сводило меня с ума.

Придя же на свидание, я, к своему удивлению, застала на указанном мне гимназистом месте – скамейке в городском саду – незнакомую девочку. Девочка попросила меня уйти, объяснив, что якобы я уселась на скамью, на которой у нее назначено свидание. Я, разумеется, отказалась, объяснив, что и я нахожусь здесь по той же причине.

Вскоре на горизонте возник герой-гимназист, нисколько не смутившийся при виде обеих своих дам. Как ни в чем не бывало, он уселся на ту же скамью между нами и стал насвистывать какой-то мотивчик.