– Тут ты прав. Если их всех учат такому бою, то зря мы сюда сунулись. А все этот Президент! Чтоб его!
– Стукнул по столу говоривший, - в его сиянии я видела злость и горечь.

– Выберете меню,- проговорил стол компьютерным голосом.

– Петруха, жить будем, ты хавчик нашел!- Воскликнул самый здоровый из них и начал листать меню. Я улыбнулась - вот это счастье у человека!

– Иван, тебе бы только поесть,- укоризна и грусть, а еще застарелая боль, которая черными полосами выделяется.

– А что? Я это люблю! Все равно ничем другим заняться не можем, в сеть выйти тоже, телика нет, скукота! Остается только кушать!

– Все же меня поражает уровень их подготовки. Как слажено они работают и двигаются,- этот голос я узнала. Он принадлежал Зайцеву, а сияние говорило об интересе и сосредоточенности.

– Командир, нам же о них рассказывали и предупреждали о каких-то особых способностях,- удивление не только в голосе, но и на уровне сияния.

– Жень, предупреждать - одно, а видеть совсем другое,- грусть мелькнула в сиянии и вот он снова спокоен.

Ни в одного из говоривших нет чувства любви, только много грусти и боли. Странно, очень странно... Не отбирают ли в такие отряды одиноких людей? Или это совпадения? Хотя из меня та еще видящая, я так глубоко, как Ясения не могу посмотреть.

– Из второй группы только трое выжило.

– Почему вас так мало осталось?- Спросил Зайцев кого-то, кто лежал на кровати, больше похожей на широкую полку.

– Мы совершили глупость разделившись и взяв в плен нескольких женщин, а не исполняя поставленную задачу. Я не знаю, кто их здесь обучает, но ребят, которые сопровождали мируек "сняли" так аккуратно, что не было даже капли крови. А потом Саня начал палить из пушки. Он и так нервный ходил, а тут совсем обезумел,- он тяжело вздохнул,- его первым и убили, четким броском кинжала прямо в сердце...

Я посмотрела на парней, догадываясь, что это кто-то из них, и Натан указал на Танта. Он кивнул.

– ... А потом подоспела их подмога и нас окружили. Но ты же знаешь, командир, мы своих не бросаем и боремся до последнего. Вот и мы боролись, пока оставшимся не был высунут ультиматум: или смерть или заключение под стражу. Жизнь дороже оказалась.

– На хрена было делать это нападение?! На все эти планеты? Мы ведь вели не только торговые отношения с ними, но и дружеские. Ресурсов земли не хватает, так и раньше не хватало, когда нас только шесть миллиардов было.

– Ты прав, но может это личное Президента, его прихоть? Хотя, мне эта прихоть очень не нравится! Умирать за непонятно что. Огорчать мать похоронкой и ожиданием 'груза двести'* Странная эта война. Совершенно нам не нужная.
– В голос размышлял задумчивый мужчина.

– Шу, философ ты наш! Садись, покушай,- воскликнул тот, кого назвали Иваном.

– Никто из вас и не заметил, что у нас появились соседи?
– Махнул рукой этот философ.

– Точно! Только странно - на них такая же форма как была на тех, кто так профессионально 'снял' другую нашу команду.

– Хмм, странные они какие-то. Слишком спокойные. И две бабы среди мужиков...

– Ладно, Микель, отключайся от них, все равно ничего нового или интересного мы не услышали. Но лучше на запись поставь все, о чем они будут еще говорить,- махнула парню, и звук сразу исчез.
– Ребят, вы попытайтесь отдохнуть. Понимаю, что здесь это сложно, но, думаю, возможно.

– А ты?- Внимательно посмотрела на меня Лина.

– А я немного помедитирую выспалась в мед камере, - махнула ей рукой и приняла соответствующую позицию. Вдох-выдох, и срабатывает привычка анализировать весь день.

Бал был прекрасен, он теплотой и нежностью отдавался в моем сердце. Но потом наступила обида, непонимание. Я, так же как и он, не могу себе позволить его потерять. Я хочу, как мои родители, быть рядом с ним, даже на полях сражений. И не важно, где на земле или в небе. Я для себя решила быть с ним, но меня пугает эта его деспотичность. Я не изнеженная дама, из тех, к которым он привык.

Я делаю очередное медитативное упражнение и вижу стекленеющий взгляд Бабника. Я вижу, как капля за каплей уходит из него жизнь и странно - вижу как стирается его сияние.

– Ааааааа!

– Анна,- я чувствовала, как меня пытаются выдернуть из медитации, но видела лишь стекленеющие голубые глаза.

Мое тело трясло, я чувствовала влагу на своих щеках, а губы как у сумасшедшей, разьежались в улыбке. Я видела мелькающие лица, я слышала, как они звали меня. Слышала, как на кого-то орет Лина, как Тант зовет на помощь. А потом меня обняли сильные и такие знакомые руки, меня прижали и стали укачивать как маленькую, и я провалилась в спасательную темноту.