Погруженный в раздумья Купцов шутку юмора не оценил и продолжил сокрушаться:

— Бывает же такое: все напасти, да в один вечер!

— А что означает это твоё «все»?

— Ах да, ты же не в курсе! — спохватился Леонид. — Вчера, вскоре после твоего ухода, какие-то дебилы на гидроцикле, прямо с воды, в курительный салон «Океана» аэрозольную гранату зашвырнули.

— Ого!

— Ага! Ты бы видела что там началось! У-у-у! Последний день Помпеи-2!

— Подожди! Какую, говоришь, гранату? — отчего-то насторожилась Асеева.

— Аэрозольную. Что-то типа милицейской «Черемухи».

— Да-да, именно черемуха… Темный «БМВ»… «В окошко брошена»…

Силясь вспомнить нечто важное, Яна Викторовна откинулась на подушки и зажмурилась.

Встревоженный столь странной реакцией Купцов склонился над любимой женщиной и — была не была! — не спрашивая разрешения, осторожно и нежно сжал ее горячую руку в своих ладонях.

— Яна! Что с тобой?!! Плохо, да?

— Нет-нет. Я… я сейчас… Подожди, Лёня! Ради бога, просто помолчи!

— Да-да, конечно…

Санкт-Петербург, 25 июля

Одержав убедительную победу, Яна Викторовна выходит из здания районного арбитражного суда и направляется к парковке. Полная решимости по случаю победы устроить себе маленький праздник и в офисе сегодня уже не появляться.

Однако здесь, на стоянке, ее ожидает неприятный сюрприз. В образе и подобии «тарасовского консильери» господина Бажанова. Тот курит стильную трубку, опершись на капот черной «бээмвухи» с поднятыми, невзирая на жару, тонированными стеклами. Правая рука экс-оппонента покоится на гипсовой лангете, служа красноречивым свидетельством приснопамятных вологодских боевых действий.

Завидев юрисконсультшу «Магистрали», Бажанов неспеша направляется к ней навстречу:

— Поздравляю, Яна Викторовна. Вы снова продемонстрировали высший пилотаж и в очередной раз утерли нам носы.

— Извините, Павел Тимофеевич, но я очень спешу. Свои поздравления можете отправить в письменном виде на электронную почту.

Асеева пытается подрезать крайне неприятного типа справа. Но тот, сделав несколько шажков на встречку, настойчиво преграждает ей дорогу.

— Обязательно отправлю. И поздравления, и… советы.

— Вот в чем я меньше всего нуждаюсь, так это в ваших советах. Дайте пройти!

— Напрасно. Знаете, есть такая чухонская поговорка: «Беда забытый совет напомнит»?

— Я знаю другую поговорку. Персидскую: «Дурного советчика обойди стороной!» Дайте же, наконец, пройти! Или мне позвать на помощь?

— Помилуйте! Я вас и не держу. Ступайте себе с богом.

Бажанов наконец отступает, и Асеева, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, направляется к своей машине.

— А совет вам все-таки дам!.. Постарайтесь более не удосуживатъ наш городок своими визитами. А то мало ли что может случиться… Да и здесь, в Питере, за сынком своим приглядывайте.

— ЧТО? Что вы сейчас сказали?!

— А что я такого сказал? Я говорю: дети нынче такие оторвы пошли. Глаз да глаз. Всего доброго, Яна Викторовна. Брюнету — мои поклоны. Передайте ему, что… что еще не вся черемуха в его окошко брошена…

После этих слов Павел Тимофеевич загружается в «бээмвуху», и та практически сразу трогается с места.

Стекло со стороны водителя опускается, и Яна Викторовна с удивлением разглядывает в сидящем на руле парне того самого «качка с джином», что вел за ними слежку в провинциальном вологодском городке. И от которого Леонид столь эффектным образом сбежал через гостиничное окно.

В свою очередь «качок», он же — «тарасовский» боец Гордей, одаривает Яну недобрым и словно бы запоминающим взглядом… [17]

Пребывающая не то в забытьи, не то в полуотключке Яна Викторовна отчаянно застонала, и вконец перепугавшийся Купцов тихонечко потряс ее за плечо:

— Что, Яна? Совсем худо, да? Может, позвать врача? Я сейчас!

— Не надо… врача…

Юрисконсульт «Магистрали» с усилием разлепила веки, и Купцов переполошился еще сильнее, разглядев в уголках ее глаз бусинки-слезинки.

— Леонид Николаевич… Лёня!.. К моим маме и сыну нужно приставить охрану. Срочно!.. Я очень тебя прошу!