– Порой мне кажется, ваша мудрость, что вы готовы раскритиковать любую известную мне истину, – улыбнулся Джошуа.

– Далеко не каждую, мой юный друг. Я беру на себя смелость критиковать и, как говорится, срывать покровы лишь с вещей, событий и явлений, в которых разбираюсь. Вам же, столь некритично верящему всему, что вам говорят официальные источники, я посоветовал бы запастись толикой скептицизма и быть готовым к тому, что мнений и трактовок событий всегда как минимум две.

– Пожалуй, я понимаю, о чем вы.

– Отрадно, что мои слова не пропадают понапрасну. Что же касается аранской школы, то она, уверяю вас как специалист, ничуть не пострадала от нахлынувших изменений. Ведь слой чародеев-исследователей, который вы упоминали, как раз расцвел пышным цветом после окончания этих «годов изгнания», которые я лучше назвал бы «эпохой прополки сорняков». Ведь во времена главенства политиков именно исследователи и энтузиасты были практически отстранены от выделяемых казной средств. Можно сказать, что эта башня вознесла их наверх.

– Кто-то из них разгадал ее загадку? Или был причиной ее появления?

– Хм, похоже, скепсис в вас поселился слишком быстро. Конечно, первое, а не второе!

– Ну знаете, все эти намеки на интриги…

– Куда уж без них… Что же касается загадки башни, в конце концов она стала таким же неизбежным злом, как неурожай или моровое поветрие, которые, несмотря на усилия лучших мастеров заклинаний, все же случаются то в одной провинции, то в другой. Количество чародеев при дворе сокращалось, усиливались провинциальные школы, и однажды его величество все же решил отменить приказ. Судьба страны, славной чародеями, но лишающейся их день ото дня, все же заботила его больше собственного страха. Хотя, говорят, в то время короля сильно донимали ревматоидные боли, а умельцев, могущих с ними справиться, оставалось все меньше и меньше. Как бы то ни было, вскоре указ отменили, и башня стала очередной городской достопримечательностью.

Мэтр пыхнул трубкой и умолк, задумавшись о своем.

– Но что же дальше? – спросил Джошуа, поскольку пауза затянулась.

– Скорее, в чем тут мораль? – подала голос Майриэль.

– Золотой! – обрадовался Паки.

– Обойдешься! Я никого не прерывала!

– Мораль пусть каждый додумает для себя сам, – сказал Кай.

– Сказки на ночь обязаны быть поучительными, – надулась лучница. – Раз ты такой обманщик, Рамил, то дежурь тогда первым, а я буду спать.

– Паки подежурит, – примирительно вставил Паки.

– Нет необходимости, – пыхнул трубкой мэтр Гаренцворт. – Мне все равно надо кое-что обдумать, а вы ложитесь-ка спать. Мы долго ехали сегодня, а завтра, я уверен, будет очень трудный день.

– Когда же ты скажешь, что завтра будет легкий день, полный беззаботного пения и танцев? – пробурчала Майриэль, кутаясь в одеяло.

– Не скоро, – ответил за мэтра Паки, укладываясь.

– Не уверен, что смогу заснуть, – вздохнул Джошуа.

– А ты попробуй, – зевнула Майриэль. – Ведь чем быстрее ты сомкнешь глазки, тем быстрее наступит утро, и твоя ненаглядная принцесса будет спасена.

– Спать лучше, чем нервничать, – согласился Паки.

Джошуа собрался уже сказать, что он готов не спать всю ночь и весь следующий день, да и еще пару недель, если это хоть на миг приблизит освобождение принцессы, но передумал. Молча лег на свое место и с головой накрылся одеялом.

– Спокойной ночи, – буркнул он.

– Да светит нам всем правильная луна, – отозвалась Майриэль.

– Пусть охота завтра будет удачной, – сказал Паки.

Джошуа честно прикрыл глаза и постарался расслабиться, но сна не было ни в одном глазу. Неподалеку пошевелился Кай.

– Что тебя беспокоит? – негромко спросил его старший чародей.

– Все вместе и в отдельности, – последовал ответ. – Куски мозаики складываются в преотвратную картину, и с каждым ответом мы получаем лишь больше вопросов. По идее должно быть наоборот. Мне это совсем не нравится.

– В свое время все станет ясно.

– Где же твоя жажда узнать все и сразу, Рамил?

– У меня стойкое чувство, что торопиться нам совсем не следует, скоро все ответы найдут нас сами.

– Главное, чтобы мы их пережили.

Костер затрещал от подкинутых веток, Кай завозился, укладываясь.

– Спокойных снов.

Старший чародей не отозвался. Видимо, снова погрузился в думы.

Джошуа вдруг захотел спросить его, чем закончилась история с аранской башней, потому что точно помнил, что в Аране на центральной площади никакой башни нет, но вдруг понял, что спит. Во сне он мчался сквозь лес на белом драконе, и ветки нещадно лупили его по лицу, до крови разрезая кожу. Боли младший мэтр не чувствовал, лишь неудобство от того, что кровь заливает глаза, мешая видеть правильную луну на ночном небе.