Шрифт:
— Спасибо, — сказал он. — Спасибо за всё.
Мэри обняла его изо всех сил — так сильно, как смогла, хотя это наверняка не шло ни в какое сравнение с объятиями неандертальских женщин.
А потом она отпустила его.
И он побежал к входу в шахтный подъёмник.
Глава 44
Адекор, Жасмель и Дерн продолжали пялиться в монитор на сцену, которая разворачивалась в нескольких саженях — и в то же время бесконечно далеко от них.
— Они такие хрупкие на вид, — хмурясь, сказала Жасмель. — У них руки как палочки.
— Но не у той, — показал Дерн. — Она, должно быть, беременна.
Адекор, прищурившись, вгляделся в экран.
— Это не женщина, — сказал он. — Это мужчина.
— С таким животом? — удивился Дерн. — А я-то думал, что это я толстый. Сколько же эти глексены едят?
Адекор пожал плечами. Он не хотел тратить время на разговоры; он хотел лишь смотреть, впитывать в себя это зрелище. Другое человечество! И притом технологически развитое. Это было невероятно. Как было бы здорово обменяться знаниями с их физиками, биологами…
Биологами.
Да, вот, что ему нужно! Робота касались уже несколько глексенов. Наверняка какие-то клетки их кожи отслоились и остались на корпусе робота; наверняка из них можно выделить ДНК. Это будет доказательство, которое арбитр Сард не сможет не принять! Глексенская ДНК: она докажет, что всё, происходящее на экране — реальность. Но…
Не было никаких гарантий, что портал останется открытым надолго или откроется в следующий раз. Но по крайней мере его оправдают, а Даб и Келон избегнут увечья.
— Вытягивай робота назад, — сказал Адекор.
Дерн посмотрел на него.
— Что? Почему?
— На нем, вероятно, осталась глексенская ДНК. Мы не должны её потерять, если портал вдруг закроется.
Дерн кивнул. Адекор смотрел, как он идёт через комнату, подбирает с пола оптический кабель и осторожно тянет за него. Адекор повернулся к квадратному монитору. Ближайший к роботу глексен — с коричневым цветом кожи, вероятно, мужчина — изменился в лице от неожиданности, когда робот дёрнулся вверх.
Дерн потянул ещё. Коричневый глексен теперь оглядывался через плечо, видимо, на кого-то у себя за спиной. Он что-то крикнул, потом кивнул, услышав ответный крик. После этого он ухватился за нижнюю часть шасси робота, болтающегося теперь над полом на высоте человеческого роста.
Ещё один мужчина-глексен вбежал в поле зрения камеры. Этот был ниже ростом и с более светлой кожей — почти такой же светлой, как у Адекора, хотя глаза были… странные — тёмные и полускрытые под веками необычной формы.
Коричневый глексен посмотрел на новоприбывшего. Тот энергично мотал головой — но не коричневому. Нет, он смотрел прямо в объектив камеры робота и делал быстрые движения обеими руками, вытянув их вперёд ладонями вниз и размахивая ими перед собой вверх-вниз. И всё время кричал, повторяя снова и снова один и тот же слог — «Стой! Стой! Стой!»
Конечно, подумал Адекор, им тоже нужно материальное доказательство того, что они видели; разумеется, они не хотели терять робота. Он повернул голову и крикнул Дерну:
— Тяни сильнее!
Мэри всё-таки нагнала Понтера на дальнем краю здания, за помещениями, где шахтёры переодевались в рабочую одежду. Понтер стоял на краю пандуса, ведущего к входу в подъёмник. Клеть могла находиться где угодно, даже на самом глубоком уровне в 7400 футах под землёй. Понтер, похоже, уговорил оператора вызвать клеть прямо сейчас, но ей потребуется несколько минут, чтобы добраться до поверхности.
Ни у Понтера, ни у Мэри не было здесь никаких полномочий, а плакаты с правилами безопасности были развешаны повсюду: уровень производственного травматизма на «Инко» был рекордно низким. На Понтере уже были надеты бахилы и каска. Мэри отошла в сторону и тоже облачилась в бахилы и каску, взяв их с обширного стеллажа у стены. Потом она вернулась к пандусу и встала рядом с Понтером, который уже притоптывал ногой от нетерпения.
Наконец клеть прибыла, дверь открылась. Внутри никого не было. Понтер и Мэри вошли, оператор пять раз прожужжал зуммером — знак того, что клеть пойдёт без остановок, и она рывком пришла в движение.
На пути вниз не было никакого способа связаться с пультовой Нейтринной обсерватории, да и вообще с кем угодно, кроме оператора подъёмника, которому можно было сигналить, нажимая кнопку зуммера. Во время их безумной поездки от университета Мэри едва сказала Понтеру пару слов — частично из-за того, что нужно было сосредоточиться на управлении машиной, частично из-за того, что сердце у неё колотилось едва ли не чаще, чем поршни двигателя.