— Если бы получилось, — сказал Понтер, — то какие открылись бы перспективы. Туризм. Торговля. Научный и культурный обмен.

— Именно, — сказал Дерн. — Взгляните на это. — Он скинул ноги на пол и поставил на полированный деревянный стол какой-то объект. Это была сплетённая из проволоки труба, чуть длиннее самого длинного его пальца и не толще самого толстого. — Это деркерова труба, — сказал он. Он втиснул внутрь трубки кончики двух пальцев и стал разводить их в стороны. Отверстие расширялось и расширялось, решётка с натянутой на ней эластичной мембраной растягивалась и растягивалась, пока края трубки не разошлись на целую пядь.

Дерн отдал трубку Понтеру.

— Попробуй её теперь смять, — сказал он.

Понтер обхватил трубку рукой, насколько хватило длины пальцев, потом приложил вторую ладонь и двумя руками обхватил её по всей окружности. Потом нажал, сперва легко, потом изо всей силы. Трубка не сжималась и не сминалась.

— Эта совсем мелкая, — сказал Дерн, — но на шахте есть такие, что растягиваются в диаметре на три сажени. Мы ими пользуемся для укрепления тоннелей в местах, где есть опасность обрушений. Горные роботы стоят недёшево, не хочется их терять.

— Как это работает? — спросил Понтер.

— Сетка на самом деле состоит из набора шарнирных сочленений с храповиками на концах. После того, как её растянули, вернуть её в исходное состояние можно лишь войдя в неё со специальным инструментом и разблокировав фиксатор на каждом элементе.

— То есть ты предлагаешь, — сказал Понтер, — после того, как мы снова откроем портал в другую вселенную, просунуть в него такую штуку — как ты её назвал? Деркерова труба? Просунуть в портал деркерову трубу и растянуть её до максимального диаметра?

— Именно так, — сказал Дерн. — И люди смогут просто ходить из одной вселенной в другую.

— Им придётся пристроить с той стороны платформу и ступени, чтобы подниматься до уровня перехода, — сказал Понтер.

— Я уверен, это им будет нетрудно сделать, — сказал Дерн.

— А что произойдёт, если портал всё-таки нельзя держать открытым вечно? — спросил Адекор.

— Ну, я бы порекомендовал не мешкать в туннеле, — сказал Дерн. — Полагаю, если портал самопроизвольно закроется, то просто разрубит трубу пополам. Или так, или трубу выдавит на одну из сторон.

— Возникнет много других проблем, — сказал Понтер. — Когда я был там, мне стало очень плохо; на той стороне существуют микробы, к которым у нас нет иммунитета.

Адекор кивнул.

— Придётся принять меры безопасности. Мы, разумеется, не хотим, чтобы патогены свободно переносились из их мира в наш, а наши путешественники перед переходом туда должны будут проходить иммунизацию.

— Это всё можно организовать, — сказал Дерн. — Хотя лично я не представляю себе, какова могла бы быть процедура.

На короткое время наступила тишина. Потом Понтер сказал:

— Кто будет принимать это решение? — спросило он. — Кто решит, что мы должны установить постоянный контакт с другой Землёй — или хотя бы снова установить временный контакт?

— Я уверен, что установленной процедуры решения таких вопросов не существует, — сказал Адекор. — Сомневаюсь, что кто-нибудь когда-нибудь всерьёз обдумывал возможность путешествия в параллельную вселенную.

— Если бы не опасность заражения тамошними микробами, — сказал Понтер, — я бы считал, что мы должны снова открыть портал как можно скорее, но…

Снова повисла тишина, потом заговорил Адекор:

— Они… они хорошие люди, Понтер? Стоит ли нам общаться с ними?

— Они очень разные, — сказал Понтер, — в очень многих отношениях. Но они сделали мне много добра, и обращались со мной очень хорошо. — Он помолчал, потом кивнул. — Да, я считаю, что нам стоит вступить с ними в контакт.

— Тогда ладно, — сказал Адекор. — Я думаю, нашим первым шагом должно быть обращение в Серый Совет. Нам надо начинать над ним работать.

Понтер много думал о том, что Мэре сказала ему в клети подъёмника, везущего их в нейтринную обсерваторию. Да, она прочла его намерения верно; она действительна была ему интересна. Некоторые вещи остаются понятными даже сквозь границы биологических видов и вариантов истории.

Сердце Понтера забилось сильней. Кажется, им предстоит увидеться снова.

И кто знает, что из этого выйдет на этот раз?

Был только один способ узнать.

— Да, — радостно сказал Понтер Боддет. — За работу.

Обычно Торонто лишь в сентябре становится таким щемяще прекрасным, небо над ним — таким глубоким и безупречно чистым, ветерок — шёлково нежным, а температура — идеальной; город наполняется той разновидностью гармонии, которая всегда напоминала Мэри, почему она всё-таки верит в Бога.