Джок поднялся со своего аэроновского кресла [60] .

— Вы уверены?

— Да, — ответила Мэри. — Это проще простого. У неандертальцев двадцать четыре пары хромосом, тогда как у нас только двадцать три. Это огромная разница, на генетическом уровне настолько же заметная, как разница между мужчиной и женщиной.

Седые брови Джока изогнулись.

— Если это так очевидно, то почему заняло столько времени?

Мэри объяснила, почему она поначалу ошибочно сосредоточилась на митохондриальной ДНК.

— Ага, — сказал Джок, — понятно. Хорошая работа. Отличная.

Мэри улыбнулась, но её улыбка быстро помрачнела.

— Через пару недель будет ежегодное собрание Палеоантропологического общества, — сказала она. — Я бы хотела представить там неандертальский кариотип. Кто-то обязательно наткнётся на это рано или поздно, и мне бы хотелось утвердить свой приоритет.

Кригер нахмурился.

— Простите, Мэри, но в вашем контракте есть пункт о неразглашении.

Мэри приготовилась к схватке.

— Да, но…

Джок поднял руку.

— Нет-нет, вы правы. Простите. Рандовские привычки так просто не уходят. Да, разумеется, вы можете сделать доклад о своём открытии. Мир имеет право знать.

Элен Ганье оглядела сотни журналистов, собравшихся на парковке шахты «Крейгтон».

— Дамы и господа, — сказала она в укреплённый на телескопической штанге микрофон, — спасибо, что пришли. От лица народа Онтарио, народа Канады и народов всего мира я рада приветствовать двоих эмиссаров с параллельной Земли. Я знаю, что некоторые из вас уже знакомы с Понтером Боддетом, который в этот раз носит титул посланника. — Она сделала жест в сторону Понтера, и через мгновение Понтер осознал, что от него, вероятно, ждут какой-то реакции. Он поднял правую руку и энергично замахал ей в воздухе, что по какой-то причине вызвало оживление среди глексенских журналистов.

— А это, — продолжала Элен, — госпожа Тукана Прат, посол. Уверена, что у неё для вас найдётся несколько слов. — Элен выжидательно посмотрела на Тукану, которая, после ещё нескольких ободряющих жестов с её стороны, встала и подошла к микрофону.

— Мы рады встрече, — сказала Тукана. И попятилась от микрофона к своему месту.

Элен с помертвевшим лицом поспешила обратно к микрофону.

— Посол Прат имела в виду, — сказала она, — что, действуя от имени своего народа, она рада установить официальные отношения с нашим народом, и с нетерпением ожидает продуктивного и взаимовыгодного диалога по интересующим обе стороны вопросам. — Она повернулась к Тукане, словно ища одобрения своим словам. Тукана кивнула, и Элен продолжила: — Она надеется, что у наших двух народов имеется масса возможностей для сотрудничества и культурного обмена. — Она снова посмотрела на Тукану; по крайней мере, неандерталка не демонстрировала желания возразить. — И она хотела бы поблагодарить компанию «Инко», Нейтринную обсерваторию Садбери, мэра и городское собрание Садбери, правительство Канады и Организацию Объединённых Наций, где она завтра будет выступать, за их гостеприимство. — Она снова взглянула на Тукану и указала на микрофон. — Не так ли, госпожа Посол?

Тукана помедлила, затем снова приблизилась к микрофону.

— Э-э… да. Всё, что она сказала.

Журналисты взвыли.

Элен склонилась к Тукане; она накрыла микрофон ладонью, но Понтер всё равно различил её слова:

— До завтра нам предстоит ещё очень много поработать.

После того, как Мэри покинула его офис, Джок Кригер долго смотрел в окно. Он, разумеется, выбирал себе офис сам. Большинство выбрало бы вид на озеро, но это означало бы окно, обращённое на север, в сторону Канады. Окно Джока было обращено на юг, в сторону Штатов, но, поскольку здание «Синерджи Груп» стояло на песчаной косе, то в его поле зрения также попадала красивая пристань для яхт. Подперев голову сплетёнными пальцами, Кригер смотрел на свой мир и думал.

Самолёт канадских ВВС, доставивший их в Оттаву, поразил Тукану и Понтера до глубины души. Хотя неандертальцы и умели строить вертолёты, реактивные самолёты в их мире были неизвестны.

После того, как Тукана преодолела первое потрясения после взлёта, она обратилась к Элен.

— Простите, — сказала она. — Похоже, я не оправдала ваших ожиданий.

Элен нахмурилась.

— Скажем так: наши люди, как правило, ожидают немного больше помпы и церемониала.

Компаньон Туканы дважды пискнул.

— Ну, вы знаете, — пояснила Элен, — немного больше торжественности, каких-нибудь добрых слов.

— Но вы не сказали ничего существенного, — сказала Тукана.

Элен улыбнулась.

— Именно. Премьер у нас человек простой, так что сегодня у вас с ним проблем не будет. Но завтра вы окажетесь перед Генеральной Ассамблеей ООН, и они ожидают от вас речи подлиннее. — Она помолчала. — Простите, что спрашиваю — вы профессиональный дипломат?

— Конечно, — немного обиженно ответила Тукана. — Я провела много времени в Эвсое, Ранелассе и Налкану, представляя интересы Салдака. Но в таких дискуссиях мы предпочитаем как можно скорее переходить к делу.

— А вы не боитесь кого-нибудь обидеть такой бесцеремонностью?

— Как раз поэтому послы являются на такие переговоры лично, а не пользуются средствами связи. Таким образом мы можем во время разговора обонять их феромоны, а они — наши.

— Это работает, когда вы обращаетесь к большой группе людей?

— О да. Я участвовала в переговорах с десятью людьми, и даже одиннадцатью.

Элен почувствовала, как у неё отвисает челюсть.

— Завтра вы будете выступать перед восемнадцатью сотнями людей. Вы сможете почувствовать, обижается ли на ваши слова кто-нибудь из них?