Великий князь громко расхохотался при этих словах своего любимца.

Мария Федоровна подошла к супругу и сказала с ласковой улыбкой:

— Очень прошу ваше высочество не сердиться на добрейшего князя Несвитского и милую Нелидову. Ни тот ни другая не хотели нарушать долг повиновения. Князь не нашел нужным стеречь меня со всей строгостью, так как знал, что я сама устерегу себя. Ну, а Нелидова очень мила и преданна, и я могу от души рекомендовать ее милости вашего высочества! Я ею и нахвалиться не могу! Она стала для меня скорее милой, дорогой подругой, чем слугой, и мне обыкновенно очень не хватает моей милой Нелидовой, когда ее нет возле меня!

Великий князь нахмурился и пытливо уставился на супругу. Ему показалось подозрительным, что Мария Федоровна рекомендует его вниманию Нелидову как раз в то самое время, когда он уже успел выказать ей свое внимание.

«Уж не рассказала ли Нелидова великой княгине о происшествии в лесу?» — тревожно подумал он.

Но лицо Марии Федоровны оставалось ласковым и спокойным.

Не могло быть ни малейшего сомнения в том, что она сказала все это без всякого скрытого умысла.

— Я должен просить ваше высочество, — сказал Павел Петрович, — немедленно приняться за сборы. Ее величество императрица желает завтра с утра видеть меня с вами, и рано утром мы выезжаем.

Великая княгиня шаловливо улыбнулась.

— Но ведь срок моего ареста истекает только завтра днем! — сказала она. — Как же быть тут? Или, может быть, мне будет разрешено досидеть недостающие часы но возвращении из Петербурга?

Павел Петрович вспыхнул и с большой резкостью ответил на этот вопрос:

— Прошу ваше высочество не тратить времени на пустую болтовню и приняться за сборы. Времени осталось не так много, а надо всем распорядиться. И вообще, замечу вашему высочеству, что легкое и шутливое отношение к налагаемой мною справедливой карательной мере кажется мне дерзким и неуместным. Рекомендую вашему высочеству не избирать меня мишенью своего немецкого остроумия. Потрудитесь немедленно же отправиться в свои покои!

Последние слова великого князя были произнесены незаслуженно обидным и резким тоном, но Мария Федоровна нисколько не смутилась и не лишилась своего добродушно-спокойного настроения. Все с той же милой улыбкой и выражением покорности она ответила великому князю.

— Глубоко извиняюсь, что неумышленно рассердила ваше высочество. Пойдем, милая Нелидова, займемся нашими сборами. Ведь мне действительно предстоит много работы! Я целый день не видала детишек, и надо еще распорядиться насчет их — наверное, мы пробудем в Петербурге не один день! Так пойдем, пойдем! Час свободы пробил — и великая княгиня может снова расправить свои крылья. Но только, ваше высочество, умоляю вас — избавьте меня от непременного присутствия князя Несвитского! Нельзя же так отчаянно храпеть, когда стережешь ни много ни мало, как самое русскую великую княгиню! Да и милая Нелидова легко может сломать себе в будущем ногу, если ей опять придется перелетать через сиятельного кита!

— О, горе! — воскликнул Кутайсов, покатываясь со смеха. — Что за злосчастная судьба преследует будущего главного начальника всех русских крепостей! Его собственная цитадель возмутилась против него и указывает ему на дверь. Бедному официальному чичисбею придется еще, пожалуй, опереться на мальчишку, чтобы удержаться на ногах. Вашу руку, князь! Смелее, не беда!

Несвитский резко оттолкнул Кутайсова, с комической гримасой протянувшего ему руку.

Кутайсов еле удержался на ногах сам и чуть не сбил с ног Нелидовой, проходившей в этот момент мимо них и кинувшей на Павла Петровича многозначительный, пылкий взор.

— А ведь она и в самом деле очень хороша! — шепнул Кутайсов великому князю.

— Кто? — удивленно спросил последний.

— Да, конечно, Нелидова! Ей-богу, всякий, кто хоть что-нибудь понимает в этом деле, должен согласиться, что она удивительно привлекательна. А что она очень любит ваше высочество, в этом тоже никаких сомнений быть не может! — шепотом ответил Кутайсов.

— Ты должен сегодня же устроить мне все! — тихо сказал Павел Петрович и продолжал вслух: — Завтра ты едешь со мной в Петербург, Иван, и вы тоже, князь, последуйте за мной в Петербург! — обратился он к Несвитскому. — Вы отправитесь в моем экипаже вместе со мной. Не думайте, что вы впали в немилость у меня, вы — верный друг нашего дома. Кроме того, я не отменяю распоряжений, которые однажды дал. Вы остаетесь единственным спутником великой княгини Марии Федоровны и ответственны предо мной во всех ее поступках.

Сказав это, великий князь поспешно удалился, сопровождаемый вновь надувшимся, как индюк, Несвитским. Кутайсов с комическими ужимками последовал за великим князем.

Поздним вечером того же дня, когда во дворце уже все спало, по коридору осторожно, словно кошка, кралась какая-то тень. По временам она останавливалась, прислушивалась и затем снова продолжала подвигаться вперед по направлению к покоям великого князя. Наконец она остановилась около одной из дверей и застыла в волнении, подкашивавшем ее ноги.

Кое-как собравшись с силами, она осторожно постучала два раза тихо и три раза быстро.

В ответ на этот условленный стук дверь распахнулась, и в полосе света показалось лицо великого князя.

— Наконец-то! — торжествующим шепотом сказал он. — Иди сюда, дорогая!

Он протянул руку и привлек к себе подкравшуюся женщину.

Когда она попала в полосу света, то на мгновение мелькнуло ее бледное, взволнованное лицо с горящими страстью глазами.

Это была Нелидова… Дверь снова захлопнулась…