– Со всеми вопросами обращайся к Жеке, – легко парировал дед Брюсли. Морковка посмотрела на Доброе Утро. Очкарик молча жевал жвачку.

– Все очень просто. Никакого криминала. Знакомые попросили меня отвезти покойника родным в Москву, – пустился в объяснения Доброе Утро. – За это мне хорошо заплатят.

– А почему вот так? В багажнике?

– В багажнике не пойдет. На первом же посту ГИБДД нас арестуют за надругательство над телом, – сказал Очкарик. – Это вам не «Криминальное чтиво»!

– Наверное, ты прав. С трупом в багажнике мы будем выглядеть довольно подозрительно, – пришлось согласиться Доброму Утру.

– Я предлагаю посадить покойного на заднее сиденье. Доброе Утро сядет со мной впереди, штурманом, а вы будете поддерживать тело с двух сторон, как будто оно живое, – проговорил дед Брюсли. – Это не надолго. Всего лишь на десять часов. Вечером мы передадим его родным.

– А кто он? – спросила Морковка, разглядывая труп. Она сострадательно потыкала покойника в щеку пальчиком. – Бедненький.

– Я знаю, что его зовут Манчестер, – ответил Доброе Утро, – и что за его доставку в Нерезиновую мне дадут кучу денег. Так что стимул не задавать лишних вопросов у меня есть.

– Так мы едем или стоим? – нетерпеливо вклинился в разговор дед Брюсли. Он не любил медлить.

Трупное окоченение уже прошло, поэтому покойник был без труда извлечен из багажника и усажен на заднее сиденье «шестерки». Рядом с трупом нехотя сел Очкарик. Доброе Утро по-джентльменски распахнул с другой стороны дверцу машины для Морковки. Та скривилась.

– Мне не нра сидеть рядом с вонючим мертвецом. Не понимаю, как Очкарик может там находиться.

– А мне по! – заявил Очкарик, раскрывая «Спорную Россию». – Как Эдгару Аллану.

– Какому еще Эдгару Аллану? – спросила Морковка.

– Которому было все по.

– Тогда садись впереди, – уступил даме Доброе Утро. Морковка сняла рюкзачок и заняла место возле деда Брюсли. Рюкзачок она положила себе на колени, придавив его сверху тяжелым словарем.

– Между прочим, Алёна, ты отказалась от места королевы. Так правое заднее место называют в Англии, – заметил начитанный Очкарик.

– А как в Англии называют то место, где я сейчас сижу? – повернулась к Очкарику Морковка.

– Место покойника. В случае аварии, пассажиры, сидящие рядом с водителем, стопроцентно погибают, – рассеянно ответил Очкарик, погружаясь в «Спорную Россию» как в прорубь.

– Лучше следите, умники, чтобы ваша посылка не протухла! А мне и здесь нра! – сварливо сказала Морковка, надевая наушники и включая плеер. Она увлекалась говнороком: «Король и шут», «Алиса»… Такая тема.

– Ладно, смертнички! – бодро воскликнул дед Брюсли, заводя свою колымагу. – Пристегните ремни безопасности! От винта!

Красная ободранная «шестерка» судорожно завибрировала и с голодным рычанием рванула со двора. Дружная компания отправилась в далекий путь в Белокаменную, а через час к парадной невзрачной «хрущевки» на Счастливой улице бесшумно подкатил серый «ауди».

Уныло-пасмурные окраины Питера, впрочем, не более уныло-пасмурные, чем окраины любого большого города, остались позади. Зато день обещал быть погожим. По бескрайнему голубому небосводу катило великолепное июльское солнце. Облака, как снежные вершины гор, окаймляли черту горизонта. Сороки, ласточки, стрижи и прочие свиристели возбужденно свиристели в придорожных посадках, плотно занимаясь своими птичьими заботами, но дед Брюсли, Морковка, Очкарик, Доброе Утро и, тем более Манчестер, их не слышали. Мотор «шестерки» оглушительно ревел, ходовая громко дребезжала. Боевая машина старого авиатора почти стремительно летела по трассе «М-10», отмеряя первые десятки километров автопробега.

Связь вещей, как обычно, не угадывалась, поэтому настроение водителя и пассажиров красной «шестерки» можно было назвать умеренно хорошим. К счастью, они не догадывались, что от ужасной насильственной смерти их отделили всего шестьдесят коротеньких минут. Дед Брюсли равномерно «качал» руки резиновым эспандером, попеременно меняя их на баранке, обтянутой самодельной кожаной оплеткой. Очкарик шелестел страницами «Спорной России». Морковка слушала свой говнорок, тряся в такт музыке копной иголок. Доброе Утро сонно разглядывал окрестности. Манчестер, прижав затылок к подголовнику, тупо смотрел в потолок мутными зенками. Так незаметно прошло два часа.