Кто усомнится в вере, когда услышит исступленный крик радости, исторгнутый из груди страдальцев, увидит поток их умиленных слез, услышит слова их жарких благодарственных молитв…

Вы скажете: это невероятно, этого не бывает, это выдумки фанатиков и ханжей!

Нет, так бывало и может быть, но никакого чуда в этом нет.

История научного объяснения таких фактов есть история проникновения в сущность нервных болезней и в сущность гипноза, внушения и связанных с ними явлений.

Ах, гипноз — да он сам чудо! Что же, вы чудо станете объяснять чудом?

Дорогие читатели, вот для того и написана эта книга, чтобы рассказать вам, что такое гипноз и есть ли в нем что-нибудь чудесное или нет.

Для того написана, чтобы рассказать, как использовали люди гипноз за всю долгую историю знакомства с ним. Кому и чему он пособничал и как его применяли долгие века. Какова его роль в человеческих заблуждениях и суевериях. Как оказалось возможным строить на нем чудесные исцеления — исцеления якобы милостью «всевышнего».

Почему укоренился взгляд на гипноз, как на нечто чудесное? Полагают, что в нем все допустимо и над ним не властны знакомые нам с детских лет закономерности природы. Так ли это? Кто те энтузиасты, посвятившие свою жизнь изучению и раскрытию тайн гипноза? Где они жили, как работали и боролись за истину? Кто и для чего использует гипноз в наше время? Каковы перспективы его?

Вот на такие и многие другие вопросы, связанные с гипнозом, и призвана ответить эта книга.

Вот о чем она.

В пещере первобытного человека, у неугасимого костра познакомимся мы с зарождением первых мыслей о божестве — о сверхсильном и могущественном, повелевающем человеком и природой, распоряжающимся его судьбой, казнящим и милующим по своему произволу. И уже там мы узнаем, что это божество часто являлось человеку, когда он дремал у своего костра, заснув под однообразное бормотанье ветхого старца, нараспев слагавшего страшные и непонятные сказки первой веры.

Мы побываем на ритуальных молениях племен Африки и Азии, Океании и Австралии; станем свидетелями колдовских обрядов и шаманских заклинаний; преодолев столетия, проникнем в храмы древних египтян и греков… Словом, совершим путешествие по векам и странам. И всюду мы встретимся с одними и теми же приемами усыпления разума, искусственного погружения в сон — с гипнозом.

Гипноз и внушение стоят незримо у церковных алтарей. Они всходят вместе с проповедником на кафедру, когда он обращает свое «боговдохновенное» слово к верующим. Гипноз и самовнушение кружат в исступленной пляске потерявших человеческий облик сектантов-хлыстов и пятидесятников.

Не правда ли, можно невзлюбить этот коварный гипноз, заводящий человека в дебри религиозных суеверий и фанатизма, закономерно невзлюбить его за пособничество духовному шантажу и обману? Но немного терпения — и мы продеремся сквозь колючие заросли невежества и вместе с нашим многострадальным героем выйдем на светлую дорогу. Мы узнаем, что в длительной и самоотверженной борьбе научная мысль в лице своих лучших представителей объяснила материальную сущность гипноза и сумела направить заключенную в нем силу на службу человеческому здоровью.

Вот такой борьбе противоречивых тенденций в судьбе нашего героя — гипноза и посвящена эта книга, если хотите, своего рода роман, который, перефразируя Джонатана Свифта, можно назвать: «Путешествие в некоторые отдаленные страны света и близкие области знания для знакомства с гипнозом — сначала мистификатором и шарлатаном, а потом капитаном медицинских кораблей».

Стена исполинского леса отразила его предсмертный вопль раскатистым эхо, и в джунглях снова воцарилась напряженная тишина.

Продираясь сквозь колючие кустарники, группа охотников спешила на голос Чонга.

На открытой поляне им представилось страшное зрелище. Чонг в лапах огромного медведя. Оба они — и охотник и медведь стояли во весь рост. Видимо, Чонг, столкнувшись со зверем, растерялся и не успел воткнуть в открытое брюхо медведя свою рогатину. Зверь в одно мгновенье заключил Чонга в свои объятия. Огромные лапы медведя легли на плечи охотника, а дышащая жаром злобы пасть засопела в лицо.

Вот тут-то Чонг и испустил вопль отчаяния и ужаса, услышанный другими охотниками.

Проворный Кулу первым бросился на медведя и ткнул его в бок рогатиной. Зверь разжал лапы, выпустил Чонга, который медленно осел на землю, и пошел на Кулу, но тут одновременно в брюхо и грудь зверя вонзилось несколько копий — их прямо с ходу бросили другие охотники.

Обессилев от ран и потери крови, зверь рухнул к ногам победителей, и лес снова огласился воплем, но уже многоголосым и торжествующим.