я создал свой Лувр

окружил моим Парижем

посреди моей прекрасной Франции

шутка ли столько работы!

картины колонны

даже негр в униформе

(заменю его на китаянку)

высокая тишина —

и эту выстроил сам

из недалекой стены

бьет кучерявый прибой

и вечно летят эти брызги Курбе

не долетая

или оранжевый отсвет Гогена

губы коричневым — груди колена

…мертвых живых ли —

не люди а вихри

…ближе к офортам гравюрам —

и ты обозначен

пунктиром

в квадратном просвете

(одолжил покойный Малевич

моему отцу) —

пустыней

задувает оттуда

в песчаной метели

стремительно путник в сером

приближается как удаляется…

не ухватишь края одежды

а лицо — кипарисом в небо!

у меня здесь двигаются стены

как у Глезера на Преображенке

открываются неожиданно

колоннады и перспективы

коридоры ведут не туда

лестницы

легко заблудиться

сколько чающих пропало

в пространстве и времени

в ином измерении

я встречал сумасшедших

блуждающих

из жизни ушедших

или о ней не подозревающих

двое прошли

обсуждая вопрос:

сколько ангелов может усесться

на ус

Сальвадора Дали?

я пас…

у меня — сердце…

я например

чтобы мне мой Лувр не стал кошмаром

знаю как вернуться

в Аньер

на рю де ля Марн

к внуку и жене

как повернуться

в замочной скважине

откуда бьет сноп света

1995

БЛОШИНЫЙ РЫНОК

здесь живут шевелятся

переулки улицы

забитые платьем тряпьем

море людей кафе — по краям

праздник «старье берем»

скалистые здания

чуть намечены небеса

какое-то чувствуется страдание

прозябание

и вращение

колеса

павильоны балаганы —

кожи целые вагоны

куртки пуговицы медь

можно армию одеть

ветхие вещи

редкие вещи

видимость целости

окаменелости

камни хвощи

впился как клещ! —

ценная вещь

летний зной

липнет к лицам желтизной

вдруг

неизвестно как

возник

шелест платьев и плащей

или что-нибудь еще…

шорох жизни прожитой

какое-то птичье

течет безразличье —

толпа человечья

тебя окружают

толкаясь жуют

дынные головы

хищные клювы

карикатуры

фигуры

клошары

кошмары Гюго и Сысоева —

сошел с иллюстрации

и смотрит в прострации —

куклы говорящие

где же настоящие? —

не видны хозяева

что-то пронеслось

в мельтешенье рынка

вроде бы в глаз

залетела соринка

перед собою разложили

все чем когда-то люди жили:

тазы сервизы

самовары вазы

протезы

всякой мелочи смешение

и ненужного до хуя

и на столиках — украшения

как серебряная чешуя

нефритовый жук

игра

шкура тигра

и в куче пиджак

с убитого негра

а сам продавец —

человек посторонний

свет потусторонний

пролетевших птиц

растущие здесь деревья

и те не внушают доверья

может быть сам Жан Вальжан

подсвечники эти

в руках держал

тогда на рассвете…

прости ему добрый священник

опять он украл из-за денег

слышится свист

странный и сонный

росчерк мгновенный —

почудился крест

вынесла старуха

целую помойку

не боясь греха

вещи зловеще