– Как эстонец, небось, – попытался пошутить он. Услышав его речь, собаки недовольно забрехали. Подошли ближе и злобно лаяли через забор, один здоровенный кобель, помесь овчарки и мастиффа, наверное, – жуткая зверюга из породы собак Баскервилей в два метра ростом, встала на задние лапы и стала гулко брехать на него через забор. Попыталась перебраться, да колючка здорово, со смаком ободрала морду. Кобель завыл и отбежал подальше. Лаял уже с безопасного расстояния.

Хорошо, что лают. Отвлекают от сна. Андрей Кузьмич закончил со столбом и перешел к калитке. Тут тоже неплохо бы вкопать столб. Сил совсем не осталось. Но надо. Хоть через не могу, но надо.

Он подошел к остроконечному бревну, попытался его поднять. Молния прорезала мрак затуманившегося разума, он пришел в себя лежащим на дровах. Некоторое время изумленно оглядывался по сторонам, не понимая, что же случилось. Потом медленно поднялся. Огляделся.

Он возился до самого вечера, жутко устал. Снова присел отдохнуть, снова провалился, несмотря на нестройный собачий лай. Затем гавканье неожиданно прекратилось. Стая покинула соседский участок – мертвые снова подобрались к забору, проверяя его на прочность.

– Нет, уж сейчас-то не пройдете, – заверил их Андрей Кузьмич и отправился в дом. Наскоро перекусив, он поднялся и снова отправился на участок. Мертвые неспешно пробовали взломать забитую калитку – только вечерело, торопиться некуда. Иволгин присел на чурбак. Видимо, снова провалился, поскольку, когда поднял глаза, перед ним стояла Татьяна, пристально вглядываясь в его лицо.

– Как ты? – спросил он. Она покачала головой.

– Без изменений. А вот ты совсем сдал. Может, мне?

– Ты с ума сошла! Тебе о другом сейчас думать надо.

– Может, в сумке доктора какие лекарства есть. Ну чтобы ускорить процесс. Когда я в прошлый раз лежала на сохранении, мне…. Хотя как мы их определим. Я посмотрела, есть несколько таблеток, какие-то капли, инъекции. Но… Андрюш, а ты не помнишь?

Он устало покачал головой. Если б даже и помнил, сейчас мысли все равно не ворочались в измученной бессонницей голове. А тут еще головная боль прицепилась. Хоть бы уже войска сюда вошли, вроде бы обещали не сегодня-завтра.

– Тань, принеси аспирин. Как Лиза?

– Рвется тебе помогать. Знаешь, Андрюш, я хотела телевизор настроить, хоть как, но после местных новостей электричество вырубилось.

– Совсем?

– Да, наверное, во всем поселке. Пробки я проверила.

– Что говорили? – она покачала головой.

– Все Крым да Крым. Про нас ни слова. Не знаю, может…

Калитка затрещала под натиском. Сколько ж их там скопилось? Андрей Кузьмич порывисто поднялся и сразу опустился – в глазах опять засверкали молнии.

– Нет, Тань, лучше валидол. Или нитроглицерин. Ничего не соображаю.

– Может, все же я…. Стрелять ты меня учил.

– Не дай бог. Если полезут… ох, ведь оказия, машину я так и не проверил. Ну что за голова.

– Давай, я проверю, – он даже усмехнулся. Татьяна покачала головой. – Ты меня совсем за неженку держишь. Ничего не трогай, никуда не ходи. Можно подумать, я….

Она присела рядом и произнесла тихо.

– Я проверю. Работает или нет. Просто включу зажигание, водить я ведь умею. Пусть без прав, но ты же учил. И таблетки принесу.

Он кивнул. Когда салют в голове немного затих, подошел к калитке. Их скопилось уже семеро. И еще дюжина со стороны соседей. Мертвецы вели себя пока пассивно, никак не могли подобраться к расшатываемой секции. А когда подобрались, поняли, что она надежно укреплена и не поддается более. И перешли к другой.

В этот момент он услышал странное шебуршание за спиной. Резко поворотился, в глазах снова заплясали искорки, когда они стихли, то за противоположной изгородью обнаружил еще четверых. Он подошел поближе, судорожно сжимая пистолет, все время казалось, что рука разжимается, наконец, он понял, почему: пальцы, вцепившиеся в рукоять, затекли. Он переменил руку, растирая ладонь кулаком.

Голова снова закружилась. Калитка скрипнула, новый удар, еще один и еще. С обеих сторон мертвецы синхронно поднажали на забор. Хотя пока без толку. А что будет через час, а по прошествии ночи?

Андрей Кузьмич рухнул на колени.

– Господи, воля Твоя! Помоги, Господи, дай силы одолеть проклятое наваждение, дай силы справиться с ними. Или прогони, Господи, помоги и прогони их прочь. Смилуйся над нами, над Таней, над Лизой, прогони, не дай им пропасть. Прошу тебя.

Он истово перекрестился. И в тот же миг увидел перед собой Татьяну коробочкой нитроглицерина. Андрей Кузьмич медленно поднялся.

– Я сейчас тоже молилась, – дождавшись, когда он примет таблетку, сказала жена. – Богородице. Чтоб я поскорее родила. – Она задышала часто-часто, и смолкла. Потом произнесла тихо: – Нет, ничего. Пока ничего.