– Я настаиваю немедля начать вывод войск из Чечни. Предложил сделать то же самое и Юрию Семеновичу. Он отказался, – Грудень пожал плечами. – Мне кажется, вы не понимаете, с чем имеете дело.

– Ильясовы входили в состав правительства и госсовета Чечни, – сказал Яковлев, – но я не думаю, что надо вот так вот просто покидать только завоеванное…

– Кем и что завоеванное, Юрий Семенович? – поинтересовался министр обороны. – До вас еще не дошло, что в Чечне началась гражданская война? В половине городов и поселков проходят стихийные митинги в поддержку этой «горной оппозиции». В другой половине, в том числе и в Грозном, молча выкапывают из садов автоматы и ждут. Я ни одного солдата не дам на то, чтобы снова утихомиривать республику. Солдаты мне дороже. Вот разберутся, кто там главнее, тогда и посмотрим, с кем будем говорить.

– Боюсь, что говорить вы будете только со мной, – произнес Пашков, дождавшись, когда Грудень выдохнется и замолчит. – А Чечня опять отправится в свободное плавание. И половину Кавказа за собой потянет. Или вы этого не понимаете?

– У меня армии не хватит, чтобы утихомирить каждого кавказца. И у вас не хватит.

– Вы говорили так же и о Южной Осетии. Предлагаете нам просто сдать ее, если я правильно вас понял.

– Вам и президенту о ситуации в Южной Осетии я докладывал еще до отъезда Дениса Андреевича. Артем, вы тому свидетель, – я кивнул, в самом деле, Грудень позвонил президенту, именно в тот момент, когда я последний раз разбирал с ним порядок ведения дел во время его отъезда. Меня или кого-то из Администрации он брать не стал, сославшись на ненужность. Однако, было понятно, что встреча с польским коллегой, да еще и действующим председателем ЕС, просто так не пройдет. А что в Выборг пожалует Панночка, я вообще услышал только сегодня. Неужели все настолько серьезно, что мои предположения касательно Украины сбудутся?

– Докладывали. Вы же и сообщали о действиях авиации. Причем весьма успешных, особенно в Кодорском ущелье и на Ингури. Вы же треть Грузии раскатали ковровыми бомбардировками и вчера уверяли меня, что операция завершена.

– Да, пока сделать мы ничего не можем. Президент Грузии страну уже не контролирует, как нам стало только что известно, беженцы покинули Гори, Кутаиси и некоторые другие центральные города поменьше. Основная часть населения концентрируется в еще подконтрольных правительству крупных городах, где более-менее наведен порядок. Но там уже начинается гуманитарная катастрофа, поскольку все пути подвоза продовольствия перекрыты потоками зомби. Так что многие пытаются бежать либо в Турцию, либо в Азербайджан, либо пробирается горными тропами на территорию Чечни и Ингушетии. А через Сванетию, где давно уже никто ничего не контролирует, самые смелые переходят на территорию России и тащат за собой мертвецов.

– А Чечню и Ингушетию вы уже вычеркнули из ее состава.

– То что происходит сейчас в этих республиках, да и в южных районах Дагестана, наводит меня на весьма горькие размышления о дальнейшей судьбе этих республик.

– Вы генерал, – зло заметил Пашков, – менее всего вам следует заниматься подобными рассуждениями и более – действиями на благо отечества. Или устав учит чему-то другому?

– Сложись ситуация по-иному, я бы действовал. Но мне просто нечем орудовать. Тем более, приходится воевать с бывшими частями внутренних войск, набранных на территориях республик и в сопредельном Азербайджане. Юрий Семенович вам сообщал, что в этих трех республиках начался массовое дезертирство, а так же переход войск на сторону боевиков. Не знаю, как их называть сейчас в Чечне.

– Не понял?

– Если они возьмут Грозный, вернее, когда, то сформируют правительство, а значит, нам придется вести с ними переговоры.

– Вы переговоры точно вести не будете. Или вы все же добиваетесь свержения законной власти в республике? Я вас не понимаю.

Грудень замолчал. Молчал и Пашков. Некоторое время в зале заседаний царила ватная тишина, пока ее не прервал Яковлев.

– Я постараюсь в течении трех дней перебросить части внутренних войск из Чечни, Ингушетии и Дагестана в другие проблемные регионы. Устроить ротацию, взамен них отправить части с Дальнего Востока. Из тех, что еще мне подчиняются, – несколько виновато начал он. – Вы же помните, Широков Леонид Никитич сразу после своего назначения начал массовую перестановку командования в округах.

– Действуйте немедля, – распорядился Пашков. – Пока время еще есть. А вы, Валерий Григорьевич…, – Грудень кивнул в ответ, устало вздохнув:

– Я выполню ваше приказание, Виктор Васильевич.

– И не забывайте, у вас армия миллион человек.

– Уже меньше, Виктор Васильевич. Дезертирство и жертвы… и еще минус пятьдесят восьмая, лучшая, – Грудень явно хотел что-то добавить про Крым, но поперхнулся и замолчал. Я посмотрел на Яковлева. Тот сосредоточенно вглядывался в листки своих записей, наконец, поднял глаза, едва Пашков, прокашлявшись, решил выяснить, какие известия министр получает с Дальнего Востока.

– Ситуация сложная, Виктор Васильевич. В сегодняшней акции протеста принял участие и ОМОН Владивостока, Находки, Хабаровска и Артема. Митинги во многих городах переросли в массовые акции с погромами и поджогом машин. Толпа совершенно не управляема. Вероятно, дом правительства может пострадать так же как пострадала Дума. Как я сказал, ОМОН просто не сопротивлялся.

– Вы сказали, перешел на сторону.

– По сообщению службы внутренней безопасности, часть милиции участвовала в митинге, но в штатском. Потому ОМОН и не препятствовал. Сейчас вся надежда на московский «Зубр». Я отправил туда батальон…

– Во Владивосток? А другие города?

– Московский ОМОН сейчас занят в Южном Бутове. Там буквально только что начались волнения. В Москве просто не наберется столько милиции. Тем более большая часть находится в режиме патрулирования территории и трогать ее…

– Да, черт возьми, я вас понял! – резко произнес Пашков. – Срывайте ваших хлопцев с Кавказа и тащите на Дальний Восток. Делайте ротацию. Если сможете вытащить оттуда свою милицию и внутренние войска. Только делайте быстро, каждый час на счету. Много народу участвует в митинге?