В комедии масок существует определенный набор персонажей, который остается инвариантен для бесчисленного количества интермедий и комедий, которые лишь в очень общих очертаниях вытекают из традиционной и раз установленной схемы взаимодействия неизменных функций раз установленных персонажей, не зря называемых не персонажами, а масками.

Это не единственно возможные характеры в единственно возможной связи драматургических событий и ситуаций, как Гамлет или Отелло; но – калейдоскоп в себе законченных иероглифов, комбинирующихся в любые узоры произвольных ситуаций комедии масок.

Совершенно то же самое характерно и для до-шекспировского театра. Еще для Вебстера характерно, что обрисовка образов и характеров происходит сама по себе, а ход ситуаций и событий – по-своему и самостоятельно. Ведь здесь имеется такой же почти канонический набор неизменных образов-масок вроде «Мстителя», который только с приходом Шекспира получает свое парадоксальное (для традиции эпохи) переосмысление в «Гамлете», а до тех пор шагает в себе законченным традиционным трафаретом через многообразие пьес и пьесок, наводя ужас на зрителя, совершенно так же, как в Италии через цепь вечно изменяющихся интермедий с подмостков смешит его фигура Капитана. Достаточно сличить праправнуков его – «Капитана Фракаса» Готье или «Сирано де Бержерака» Ростана, чтобы со всей отчетливостью увидеть глубокую связь между характером персонажа и действием пьесы, в отличие от ранней стадии, где самостоятельность раздельного существования обоих неизменна.

Совершенно такие же перипетии переживает и такое популярное и несомненное единство, как «единство формы и содержания».

За пределами совершенства в произведениях классической завершенности – и это, казалось бы, неразлучное органическое единство оказывается размыкающимся или разобщенным.

Для периодов смены этапов, мутации стилей или определения новых социальных формаций происходит неравномерное опережение их друг другом.

Для периодов распада – т. е. регрессивного возврата к первобытным схемам – характерно такое же распадение единства формы и содержания, как для периодов, стоящих на пороге к будущему слиянию.

Конструкция становится самоцелью. Композиция – единственным содержанием вещи. Анекдот – исчерпывающим достоинством бесформенного произведения.

Disney.

Конечно, нельзя обойти «Бэмби».

«Bambi» – это уже поворот к экстазу – серьезному, вечному: тема «Bambi» – круг жизни – повторяющиеся круги жизней.

Уже не sophisticated smile [28] XX в. по поводу тотемов. Но возврат в чистый тотемизм и Ruck-Ruck [29] в эволюционную prae-history [30] .

Очеловеченный олень, или, вернее, ruchgan-glich [31] , – вновь оболененный человек.

«Bambi» венчает собой, конечно, весь этюд о Disney’e.

Отдельно еще и «Phantasia» как опыт реализации синтетизма через синкретизм.

Величие Диснея как <мастера, > чистейшего в методе приложения метода искусства в наичистейшем виде.

Arrives «Life» (March 11,1946) [32] .

Опять совершенно гениальный новый Дисней: «Make Mine Music»40.

Традиционно и посредственно (по рисункам) – «Петя и Волк» С.С. Прокофьева.

В том же роде и «Casey at the Bat».

Но совершенно-поразителен «Willie the Whale».

Поразительный стык в треугольник с двумя другими американцами – с Мел вил ом («Moby Dick») и с… Эдгаром По («Колодец и маятник»).

Трансокеанический стык с моим «Грозным» – убийство Владимира41.

(Собственно, через «Ивана» я и «прочитываю» «Willie» таким образом.)

Начинается с совершенно дикого, непосредственного «Kick»’а [33] , который получаешь от страницы с тремя картинами, где Willie выступает «in the Met» (в Метрополитен-опера).

Того самого «Kick»’а, который обязательно связан с subconscious meehanism’ами [34] .

И «Kick» очень быстро расшифровывается в том, что мы имеем <дело> здесь впервые, пожалуй, у Диснея (так отчетливо во всяком случае) с пренатальными элементами42, выраженными не процессуально, а предметно.

Обычно Дисией (в основном) апеллирует к этой области через структуру своих произведений, через приемы, через элементы формы.

Например, «Plasma appeal» [35] в l) варьирующемся контуре — вырастающие шеи и ноги или 2) в вариациях видов: осьминоги-слоны, полосатые рыбки – тигры – в «Подводном цирке» (cf. то же не комическое – ибо сравнительно метафорическое – у D.H. Lawrence43, когда D.H. сравнивает лошадей с бабочками или рыбами, например, в «St. Mawr»).