Романы Гриффитса «Римский экспресс» и «Пассажирка из Кале», включенные в этот том, начинаются, как знаменитый фильм Луи Люмьера: поезд отправляется, и впереди – скучные часы ожидания для всех, кроме пассажиров майора Гриффитса. В конечный пункт они приедут немного другими людьми. Конечно, если останутся живы.

Хочу заявить, что факт, вокруг которого я выстроил эту историю, действительно имел место и произошел лично со мной. В июле 1902 мы с женой ехали из Кале в Базель на Энгадинском экспрессе и были единственными пассажирами. Остальное – чистый вымысел.

А. Г.

Переправа из Дувра в Кале не была приятной. Непрекращающийся моросящий дождь согнал с палубы почти всех пассажиров. Как ни странно, их было немного, это я заметил еще во время посадки, хотя в воскресный день в конце июля можно было ожидать гораздо большего наплыва желающих попасть в центральную Европу. Я не предполагал, что в поезде останутся свободные места, хотя лично меня это не касалось, поскольку я заранее выкупил билет в спальный вагон до Люцерна.

Свободные места! Зайдя на платформу, у которой остановился этот поезд de luxe, я увидел, что я не только первый, но и вообще единственный пассажир. Пять спальных вагонов и вагон-ресторан, вместе со всеми проводниками, поварами, слугами и остальными работниками – все ждали меня, и меня одного.

– Работы не слишком много? – усмехнувшись, спросил я у проводника.

– Parbleu [1] , – ответил этот француз или, судя по акценту, скорее швейцарец, полиглот и космополит, как и большинство представителей его профессии. – Никогда не видел ничего подобного.

– Значит, все купе в моем распоряжении?

– Мсье, если пожелает, может занять весь вагон… Все пять вагонов. Можем это устроить. – И глаза его блеснули в предвкушении чаевых.

– Надеюсь, поезд не отменят? Мне нужно ехать.

– Конечно, не отменят. Поезд поедет даже без мсье. Вагоны ждут в другом конце. Погодите, что это у нас?

Мы разговаривали, стоя на платформе, в некотором отдалении от железнодорожного вокзала. Дорога к нему оставалась открытой и хорошо просматривалась: я увидел группу из четырех человек, которая приближалась к нам. Я рассмотрел двух женщин, человека в форме, вероятно, одного из проводников, и носильщика, нагруженного ручным багажом.

Когда они подошли, я осмотрительно удалился в свое купе. Там было открыто окно, и я имел возможность слышать и видеть все, что происходит на платформе.

– У вас есть места до Люцерна? – на идеальном французском спросил напряженный и взволнованный, но очень мелодичный голос.

– Места? – повторил проводник. – Мадам может взять хоть пятьдесят мест.

– Что я вам говорил, мадам? – вставил сопровождавший ее человек в форменной одежде.

– Мне не нужно пятьдесят, – несколько раздраженно и даже сердито ответила она. – Всего два. Отдельное купе для меня и горничной. Ребенок будет с нами.

Только теперь я заметил, что горничная держала в руках сверток, содержимое которого не вызывало сомнения. Она покачивала им из стороны в сторону размеренными движениями, как убаюкивают ребенка.

– Если мадам желает, горничную и ребенка можно разместить отдельно, – предложил любезный проводник.

Но ее это не устроило.

– Нет, нет, нет, – резко отрубила она. – Я хочу, чтобы они ехали со мной. Я ведь уже сказала об этом, разве вы не слышали?

– Parfaitement [2] , как мадам пожелает. Только поезд совсем не заполнен. Можно сказать, пуст. У нас всего один пассажир, джентльмен.

Это известие оказало на нее странное воздействие. Сначала на ее лице появилось удовлетворенное выражение, но ему на смену быстро пришла нервная настороженность, переросшая почти в страх. Пока проводник готовил билеты, она повернулась к горничной и обратилась к ней по-английски:

– Что делать, Филпоттс? Что если это окажется…

– О, нет! Никогда. Нам нельзя возвращаться. Вы должны решиться сейчас. Бояться-то нечего. Я видела этого мужчину, когда мы подходили. Он похож на джентльмена, на военного, а не на… вы знаете, о людях какого сорта я говорю.

Комплимент мне был приятен, но упоминание о людях «иного сорта» меня немало озадачило.

– Думаете, можно ехать? Думаете, здесь будет безопасно? Даже в этом пустом поезде? Уж лучше бы толпа, мы могли бы затеряться среди множества людей.

– Но тогда нас заметило бы множество людей. Кто-то мог бы вас узнать, мог бы сообщить кому-нибудь.

– Хотела бы я знать, кто этот пассажир. Тогда мне было бы намного спокойнее на душе. Если он будет ехать рядом, быть может, удастся уговорить его побыть с нами или хотя бы помочь с нашим сокровищем, пока я не передам его. Это такая обуза! Ужасно. Как я могла так поступить? Сейчас меня от одной мысли в дрожь бросает. Превратиться в вора! Я превратилась в обычного вора!