Не пропахал я пол-Европы по-пластунски,

Не поднимал в атаку раненых солдат;

И в танке не горел в боях под Курском,

Не защищал, как дед мой, Сталинград.

Я за победу не представлен был к награде

И свой автограф не впечатал я в Рейхстаг,

И в сорок пятом, не участвовал в параде,

Равняясь на героев и чеканя шаг.

Пускай мне не познать всей радости Победы,

Не голодал, не мёрз, войной не опалён,

Но не было бы тех, кто это всё изведал,

Быть может, никогда я не был бы рождён.

Быть может, никогда я б не увидел небо,

Пушистый белый снег и тополиный пух,

И запахи весны, и вкус святого хлеба,

И пенье соловья, ласкающее слух.

Тюльпаны, словно кровь погибших за победу.

И расцветает вновь персидская сирень,

И пусть я той войны на деле не изведал,

Я поздравляю всех в Победный майский день!

У входа в тоннель-переход

Старик на подстилке сидел.

Лицо словно яблони плод,

Который увял, не дозрев.

Медаль «За победу в войне»,

А рядом «За доблестный труд».

Заслуживал счастья вдвойне,

А ждал, что на хлеб подадут.

Уж очень старик тот страдал

От боли простуженных рук,

Да редко ему кто бросал

Давно обесцененный рубль.

У входа в тоннель-переход,

Другой появился старик.

Шагал иностранец. Как лорд,

Как спелое яблочко лик.

Увидев в углу старика,

Он быстро к нему подбежал,

Сняв шляпу свою с парика,

Немецкую марку подал.

Я виденным был поражён,

Поняв вдруг, кто был тот спаситель.

Жалел – тот, кто был побеждён,

А милость просил победитель.

Ночь одела в траур деревушку,

Соловей любви песнь не поёт,

Женщина, уткнув лицо в подушку,

О любимом сыне слёзы льёт.

Где-то среди гор далёких, снежных

Без вести пропал сынок любимый.

Вспоминает мать о годах прежних,

Как на свет явился он, родимый.

Плача, губки подогнул красиво,

А ей счастье разрывало грудь

Прикрывала личико ревниво,

Чтоб его не сглазил кто-нибудь.

Рос сынок, и вместе с ним надежда,

Что опора есть под старость лет.

Из последнего тянулись на одежду,

Чтобы, как другие, был одет.

Но столпом стоявшие у власти,

Даже не спросив родных о нём,

Отобрали вместе с сыном счастье,

И пришла беда нежданно в дом.

Он не защищал земли родимой

Так, как дед когда-то защищал.

И обидно ей, что сын любимый

За границей без вести пропал.

Словно ад горит всё и клокочет,

Снег от крови тает на глазах.

С гневом, разрывая землю в клочья,

Люди строят счастье на слезах.

С криками: «Аллах!», с молитвой к богу

Смерть несут, учение забыв.

Вот парнишке оторвало ногу,

И не рад он, что остался жив.

Страх и горе на лице малышки,

Ручки тянет, мамочку зовёт,

Словно загнанная в угол мышка.

Как ей быть, бедняжка не поймёт.

Только мамочка уже не дышит,

Град свинцовый сердце раздробил.

И отец дочурку не услышит:

Он как раз за счастье всё крошил.

Кто-то, словно дьявол, рвется к власти,

Кто-то ищет счастье, сея страх.

Но нельзя на горе строить счастье

Да ещё с оружием в руках.

Вновь беда склоняет голову.

Не могу её поднять.

Ох, как в детстве было здорово

К маме с болью прибежать.

И она, меня лаская

Своей неясною рукой,

Говорила, наставляя,

«Ты не бойся, я с тобой».

Уходили годы в прошлое,