— И тебе это нравится?

— Ну да. Мы все его любим и жалеем. Ведь он так несчастен и одинок.

— Вот как? Ну а он что?..

— Что ты имеешь в виду?.. Ах, Бэзил, я же говорила тебе, он все еще убивается по погибшей жене. В этом-то все и дело: он никак не может забыть ее и начать новую жизнь.

— Не знаю, — продолжал упорствовать Бэзил. — По всему видно, что он надеется, что ты ему в этом поможешь. Кстати, он будет у вас в воскресенье, когда я приеду на ленч?

Кейт замешкалась с ответом лишь на секунду.

— Боюсь, что да, — твердо заявила она. — Я же не могу отказать ему, не называя причины.

— Так назови ее.

— Итак, ты собрался ревновать к Деннису на пустом месте?

— Нет. То, почему я ревную, на мой взгляд, имеет основание.

— У тебя нет оснований!

— Если бы у меня их не было, ты бы так не кипятилась.

— А я и не кипя… — Кейт ужасно разволновало такое абсурдное обвинение, и она вдруг поняла, что, как невероятно это ни выглядело, впервые за все время они поссорились.

Когда они подъехали к дому, Бэзил, не выключая мотора, просто открыл перед ней дверцу. Кейт молча вышла из машины. Губы у нее так пересохли, что ей пришлось облизнуть их, прежде чем спросить:

— Так нам ждать тебя в воскресенье?

Он пожал плечами и холодно произнес:

— Думаю, да. Еще поговорим об этом.

Гордость не позволила Кейт удерживать его, и она промолчала.

К облегчению Кейт, в комнате Брайди горел свет — значит, она уже дома. Когда Кейт вошла, сестра сидела перед зеркалом и самозабвенно разглядывала свое отражение, будто видела его впервые. Ее нежная кожа словно светилась, а глаза, несмотря на щедро потраченные тени, сияли задорным блеском юности.

Кейт поймала себя на мысли: «Помнится, я сама выглядела так же, когда впервые поцеловалась с Бэзилом. Но откуда у Брайди это восторженное сияние?»

— Итак, ты дома, детка? Я рада. Ты довольна?

Брайди повернулась к ней:

— Довольна?! О, Кейт, это было превосходно! А мы еще пойдем?

Кейт рассмеялась:

— Для этого придется подождать, когда пригласят. Надо полагать, Гай проводил тебя домой?

— Да. Только он сначала поехал вокруг озера… — Брайди помолчала и вдруг взмолилась: — Пожалуйста, Кейт, не говори этого! Ладно?

— Не говорить чего?

— Того, что ты, наверное, хотела бы сказать. Что Гай намного старше меня, что он слишком искушенный, что, возможно, он часто делает так: приглашает девушек и целует их, как само собой разумеющееся… Пожалуйста, не говори этого!

Стоя за спиной у сестры, Кейт поправила ей выбившуюся на затылке прядь.

— Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, и если бы стала говорить тебе что-нибудь, то только потому, что не хочу, чтобы ты строила все на одном лишь вечере и нескольких поцелуях.

Брайди кивнула:

— Я знала, что ты захочешь предостеречь меня. Ты, наверное, забыла, как сама рассказывала, что у вас с Бэзилом было так же. И если бы тогда кто-нибудь сказал тебе: «Не надо строить все на…» — ты бы послушала?

— Сомневаюсь, — призналась Кейт.

— А разве ты имела бы право? И если бы тебе это не помогло, если бы вы с Бэзилом расстались как в море корабли, имела бы ты право на ошибку?

И снова, еще менее охотно, Кейт согласилась:

— Да, конечно. Только право на ошибку в подобных вещах может обернуться впоследствии неприятностями.

Брайди изо всех сил крутанула вертящийся стул, на котором сидела.

— Ты имеешь в виду, что тебя могут обмануть и бросить? Ты говоришь так, будто знаешь, что это такое. Разве тебя кто-нибудь бросал до Бэзила?

— Что значит «до Бэзила»? Бэзил меня не… — резко перебила ее Кейт.

— О, какая я глупая! Я имела в виду, случалось у тебя такое до того, как ты узнала Бэзила?

— Ах вот оно что… Нет. До него у меня никого не было.

— Стало быть, ты пока только теоретизируешь? И напускаешь на себя строгости, потому что считаешь это своим долгом, — продолжала придираться Брайди.

— Может, и так. Но как бы там ни было, на сегодня, мне кажется, хватит.

Они поцеловались и разошлись, но Кейт чувствовала, что этот смутный безотчетный страх, закопошившийся у нее внутри, возник после случайного вопроса Брайди.

Ощущение горечи, оставшееся после ссоры с Бэзилом, долго не давало ей уснуть. Но, даже уснув, она вдруг встрепенулась среди ночи, и в голове у нее промелькнуло: «Соломинки на ветру!»

Какие соломинки? На каком ветру? Она что угодно бы отдала, чтобы избавиться от мрачного предчувствия. Но оно не оставляло ее.