Однажды ночью Кэци вышел поворовать и начал уже понемногу сверлить дырку в заборе, как был застигнут хозяином дома, связан и препровожден к начальнику уезда. Узнав, кто он такой, начальник отпустил Кэци, но при своем визитном листке.

Оба Аня, отец и сын, связали его и стали немилосердно драть, так что он был почти уже без дыхания. Тогда брат стал умолять отца освободить Кэци, и тот наконец его отпустил.

Отец от гнева и стыда захворал, стал мало есть и оставил завещание о разделе земли между сыновьями. Все лучшие дома и жирные земли отходили к Даци.

Кэци обиделся, рассердился. Встал ночью и с ножом вошел в спальню брата, чтобы его убить. Однако по ошибке попал ножом в невестку.

А дело было так. После царевны остались шаровары, легкие, необыкновенно мягкие. Юнь их присвоила себе как ночную одежду; когда Кэци хватил по ним ножом, то во все стороны взметнулись огненные звезды… Кэци в страшном испуге бросился бежать.

Когда отец узнал об этом, ему стало еще хуже, и через несколько месяцев он умер. Кэци, услышав о смерти отца, решил вернуться домой. Брат встретил его хорошо, И от этого Кэци разнуздался вовсю, так что через год все земли и угодья, которые пришлись на его долю, были растрачены.

Тогда он обратился в уездное правление с жалобой на брата. Однако правитель, зная доподлинно, что он за человек, обругал его и выгнал вон. С этой поры приятельским отношениям братьев пришел конец.

Прошел еще год. Кэци исполнилось двадцать три, а девице Хоу – пятнадцать. Брат вспомнил слова матери и хотел поскорее устроить свадьбу. Позвал Кэци к себе, выделил ему прекрасный дом, чтобы жить вместе с ней; затем встретил молодую жену, ввел ее в дом и записал на нее лучшие, оставленные отцом, земли. Вручая ей все это, он сказал ей так:

– Вот эти мои скромные несколько десятин земли я ради тебя, невестушка, берег, не щадя жизни. Теперь все это передаю тебе. Мой братец – человек беспутный. Дай ему хоть вершок соломы, он все спустит. А после этих моих слов ваше дальнейшее благосостояние или, наоборот, нищета целиком находятся в твоих руках, невестушка. Если ты сумеешь заставить его исправиться, то нечего бояться холода и голода. Ну а если не сумеешь, то я тоже, знаешь, не могу заполнить бездонную яму.

Хоу была из самых простых маленьких людей, но тем не менее отличалась смышленостью и привлекательностью. Кэци очень ее боялся и любил. Что бы она ни сказала, он никогда не смел идти наперекор. Когда он отлучался, она назначала ему срок в часах и минутах; если срок бывал пропущен, то она бранила и поносила его и после этого не садилась с ним за стол вместе есть и пить. Кэци, живя в таких условиях, слегка подтянулся.

Через год у него родился сын.

– Ну, а теперь, – сказала жена, – мне нечего у кого-либо искать [452] . Несколько десятин жирной земли при мне. Стало быть, матери с сыном нечего бояться холода или голода. Пусть даже мужа теперь не будет, и то ладно!

Как-то случилось, что Кэци, украв дома крупы, пошел играть. Жена, узнав про это, схватила лук со стрелой, стала у ворот и не пускала его домой. Кэци в сильном испуге бросился от нее прочь; потом, укараулив момент, когда она ушла в дом, он тоже пробрался туда на цыпочках. Жена схватила нож и вскочила на ноги. Кэци опять бросился бежать вон. Она – вслед за ним, рубанула ножом, рассекла, пропоров штаны, ягодицу. Кровь так и хлынула на чулки и туфли.

В сильнейшем раздражении Кэци бросился с жалобой к брату, но тот не стал с ним разговаривать. Кэци убежал в озлоблении и стыде.

Однако через ночь он опять пришел, стал перед невесткой на колени, жалобно заплакал и стал просить заступиться за него перед женой. Тем не менее та его по-прежнему не желала принимать. Кэци рассвирепел и сказал, что он идет убивать жену. Брат молчал, Кэци вскочил, схватил копье и выбежал.

Невестка сильно перепугалась и бросилась его останавливать, но муж сделал ей глазами знак и, когда брат убежал, сказал ей:

– Это он так, нарочно все разыгрывает. На самом же деле не посмеет к домой прийти.

Послали человека посмотреть, что Кэци делает. А он, оказывается, уже вошел в дом. Тогда у Даци лицо стало серьезным, и он приготовился было бежать за ним, как Кэци уже выходил из дому, затаив от страха дыхание.

Дело было так. Кэци вбежал, когда жена его играла с ребенком. Как только она его увидела, бросила дитя на постель и пошла за кухонным ножом. Кэци струсил и, волоча копье, побрел назад, а жена, выгнав его на улицу, вернулась домой.

Брат уже знал, в чем дело, но притворно стал его спрашивать, как и что. Кэци молчал, повернулся в угол и заплакал. Плакал так, что вспухли глаза. Брат пожалел его и сам пошел с ним. Тогда жена приняла его, но, как только брат вышел, наказала, поставив на колени. Затем взяла с него тяжкую клятву… В конце концов дала ему, как милостыню, поесть из разбитой миски.

С этих пор Кэци исправился, стал хорошим. А жена его вела счета и книги. С каждым днем богатели все больше и больше. Кэци подобострастно смотрел, как все это делалось, и больше ничего.