Как-то раз, возвращаясь домой с могил во время весеннего праздника, он увидел двух маленьких лисиц, которых гнала собака. Одна из них убежала и скрылась в густой траве, а другая металась в страхе по дороге, глядела на студента и нежно-нежно жалобно выла, сьежившись и прижав уши, словно прося у него помощи. Студент сжалился над ней, расстегнул свой халат, сунул ее туда и принес домой. Заперся, положил ее на кровать – оказывается, это Цинфэн. Страшно обрадовавшись, бросился утешать ее и расспрашивать.

– Я только что играла со служанкой, – рассказывала Цинфэн, – как вдруг попалась в эту беду. Не будь вас, мне обязательно пришлось бы найти себе могилу в собачьем брюхе. Пожалуйста, не смотрите на меня как на тварь и не презирайте.

– Я мечтал о тебе, я думал о тебе целые дни. И ночами во сне с тобой была слита моя душа. Увидел тебя я теперь – словно родное сокровище нашел. Как можешь ты говорить о презрении?

– Такова, значит, судьба, небом нам отсчитанная, – говорила дева. – Не было бы этого переполоха, разве могла я к тебе прийти? Однако и счастье же нам! Ведь прислуга обязательно скажет, что я уже погибла. Значит, я могу с тобой быть теперь в вечном союзе.

Студент обрадовался и поселил ее в отдельном доме. Прошло два с чем-то года. Как-то ночью он сидел и занимался. Вдруг вбегает к нему Сяоэр. Гэн прервал занятия и стал удивленно расспрашивать, откуда это он. Сяоэр упал на пол и, убитый горем, говорил:

– Моему отцу грозит сейчас неожиданная опасность, и, кроме вас, некому помочь. Он сам хотел явиться к вам и умолять о помощи, но боялся, что вы его не примете. Вот он и послал меня…

Гэн спросил, в чем дело.

– Знаете ли вы, – стал рассказывать Сяоэр, – Третьего Мо?

– Еще бы, это сын моего ровесника и товарища!

– Так вот, он завтра здесь будет. Если он привезет пойманную лису, разрешите надеяться, что вы ее возьмете и оставите у себя.

– Видите ли, – отвечал на это студент, – тот стыд и оскорбление, которые я претерпел тогда, так и горят в моей душе. О чем другом я не позволю и говорить, но если уж вы хотите, чтобы я оказал вам эту небольшую услугу, то извольте, я готов, но не иначе, как если здесь будет у меня Цинфэн.

Сяоэр заплакал и сказал:

– Сестренка Фэн вот уже три года, как умерла в поле.

– Ну, когда так, – промолвил студент, оправив платье, – мне еще больше досадно и неприятно.

Взял книгу и стал громко читать, не обращая на молодого человека никакого внимания. Тот вскочил, рыдал до хрипоты, закрыл лицо руками и выбежал вон. Студент пошел к Цинфэн и рассказал ей, что было. Та побледнела.

– Что же? Ты спасешь его или нет? – спросила она с тревогой в голосе.

– Спасти-то спасу, – отвечал он, – но я не обещал, просто желая отплатить за грубость старика!

Дева обрадовалась и сказала:

– Я осталась ребенком сиротой, и он меня вырастил. Правда, он тогда так провинился перед тобой, но ведь того требовала строгость семейных нравов.

– Конечно, – соглашался студент. – Однако он сам виноват, что я не могу говорить об этом без раздражения, и если бы ты действительно умерла, я бы, конечно, не стал ему помогать.

– Ну и жестокий же ты человек, – смеялась Цинфэн.

На следующий день действительно приехал Мо, на коне в роскошной сбруе, с полным стрел колчаном из тигровой шкуры, в сопровождении толпы слуг. Студент встретил его у ворот. Видит – охотничьей добычи очень много, и среди нее черная лисица, у которой вся шерсть в темной крови. Потрогал – тело под кожей еще теплое. Сказал, что у него порвалась шуба, и просил дать ему на починку. Мо с радостью отвязал и отдал, а он передал лисицу в руки Цинфэн, сам же уселся с гостем пить.

Когда тот ушел, Фэн прижала лисицу к груди – и та через три дня ожила, повертелась и превратилась опять в старика. Он поднял глаза, увидел Фэн и подумал, что он не среди людей.

Фэн стала рассказывать, как все это было. Старик поклонился студенту и сконфуженно извинился за прежнее. Затем, глядя радостно на Фэн, говорил:

– Я всегда думал, что ты не умерла. Так вот и оказалось!

Затем дева стала просить.

– Если ты меня любишь, – говорила она студенту, – пожалуйста, предоставь мне опять прежний дом, чтобы я могла моего дядю потихоньку откормить.