– Да уж, не фонтан, – пожала плечами Кэрри. – А что такого, кстати? Я ведь, кроме вас и пары человек в нашем консульстве, никого в Стамбуле не знаю.

– Герри – педик. – Салли поморщилась. – Жоподрал Герри.

Не-ет, дело не только в этом. Салли неспроста на него ополчилась.

Дернув напоследок еще гашиша, дамы вернулись в холл. Герри присоединился к ним у стойки с гостевой книгой. Выглядел он, будто школьник, готовый сбежать с уроков под любым предлогом. Кэрри огляделась. Было одиннадцать ночи – детское, по стамбульским меркам, время: гостей все прибывало.

– Как вам soir'ee, mes amis? [19] – спросил их темноволосый француз за стойкой.

– Чудесно, – ответила Кэрри и написала в гостевой книге: «Лучшая вечеринка сезона».

– Formidable [20] , – произнес Герри, оставляя отзыв: «Incroyable» [21] .

– Саймон Данкан-Наше-Все-Джонс обозлится, узнав, что ты ушел так рано, – предупредила Салли.

– Вот и отлично, – ответил Герри. – Утром может разыграть пантомиму с головомойкой для меня. Пусть потренируется на сраных лягушатниках.

– Ну и козел же ты, Герри, – сказала Салли и, развернувшись, пошла обратно в главную комнату.

Кэрри, помедлив немного, покинула посольство следом за Герри. Они встали у входа, на оживленной улице в свете витрин близлежащих магазинов. Над улицей висели провода с гирляндами; мимо проехал красно-белый трамвай.

– Думаю, наша Салли попытает счастья с тем французиком за стойкой, – сказал Герри.

– Чего она так взъелась на вас? – спросила Кэрри. – Вы что, отшили ее?

Герри молча пошел вдоль по улице. Кэрри решила не отставать.

– Черт. Так я угадала? Она хотела трахнуть вас, а вы сказали: отвянь, сучка. Так, да?

Герри встал и посмотрел на нее. Их обтекала совершенно безразличная толпа людей, в основном турок.

– Салли мне нравится. С ней уже сейчас можно коротать вечера, сидя у камина, так что ей не стать старухой в заштопанном свитере, которая живет с тридцатью кошками. Однако, entre nous [22] , мне такая жена даром не нужна. Куда мы сейчас?

– Привыкнуть ко всему можно, – возразила Кэрри. – Способ должен быть.

– Что вы мне секрет не раскроете? У меня столько раз перед носом бабы, казалось бы, на все согласные, хлопали дверью. – Он пристально посмотрел на нее. – Какая-то вы потерянная. Куда хотите пойти?

– Не знаю, – ответила Кэрри. – Я накурилась.

Они невольно последовали за толпой в сторону площади Таксим.

– Выпить не хотите? На площади есть вполне себе приличный ирландский паб.

– Нет, спасибо. Хватит с меня несносных британцев на сегодня, – покачиваясь, ответила Кэрри. – Ой, – осеклась она, – я не вас имела в виду.

– Еще как имели, – возразил Герри. – Ничего, все хорошо. Мы ведь и правда несносные. Варимся в бульоне генерального консульства из собственных соков, которые нас же и отравляют.

Кэрри остановилась.

– Да нет же, я вас не имела в виду. – Она посмотрела на Герри, на подсвеченный гирляндами нимб его неопрятной шевелюры. – Я говорила про вашего сволочного босса Саймона Дункана-Пукана, или как он там себя величает… – Она коснулась руки Герри. Ведь и в Стамбул-то она приехала с одной целью: остаться с ним наедине, поговорить. – Хочу к вам.

Что-то у него в лице переменилось: глаза? морщины на лбу? Он вдруг помолодел, стал привлекательней. Кэрри ясно ощутила присутствие прохожих; свет огней сделался ярче. Ну прямо Нью-Йорк или Лондон. Уличный торговец продавал симиты, турецкие бублики, зазывая: «Simit! En iyi! [23] »

– Вы что же, переспать со мной хотите?

– Пока еще не решила. Выпить чего-нибудь найдется? Чего-нибудь приличного?

– Только бутылка «Йени ракы». Послушайте, я не занимался этим… уже давненько. Если не уверены, то можем пройти в бар на крыше, тут недалеко.

– Господи, англичане просто сами не свои, когда дело доходит до секса. Неудивительно, что Салли готова трахать мебель. Расслабьтесь. Надо поговорить.

– О чем? – улыбнулся Герри.

– Воксхолл-кросс, – ответила Кэрри, имея в виду штаб-квартиру МИ-6 в Лондоне.

Улыбка сошла с лица Герри.

У него была квартира-студия на верхнем этаже дома в районе Бейоглу. Герри показал в окно, как из-за крыш домов на склоне холма выглядывают кусочки минаретов мечети Долмабахче, ярко освещенные на фоне темного Босфора.