– Дорога до Блэкдрита займет не меньше двух недель, – стала считать Мелица. – Это в лучшем случае. Если в пути у нас не будет задержек, что маловероятно.

– Это почему? – удивился Ариан.

– Наши припасы подошли к концу. Нам придется зарабатывать себе на жизнь.

Ариан вздохнул. Ему не терпелось быстрее оказаться в Блэкдрите, но он понимал, что девушка права.

– Но я думаю, что с таким ребятами, как ты и Молот у нас не будет проблем с выручкой, продолжала Мелица.

– Не зови его Молотом, – сделал ей замечание Ариан. – иначе схватят и его и нас всех. Он же известный разбойник.

– Как же его звать?

– Брусила.

Мелица засмеялась.

– Ты нечего умнее не мог придумать?

Ариан смутился. Конечно, он сморозил глупость. Брусилу ищут еще сильнее, чем Молота.

– Надо придумать ему прозвище. Брусила!

Брусила все это время шедший позади всех да к тому же еще в сопровождении пяти разбойников, которым он давал прощальные напутствия, подошел к ребятам.

– Мы не знаем, как тебя называть, – пожаловался ему Ариан и рассказал о возникшей проблеме.

Кузнец рассмеялся.

– Называйте меня моим детским прозвищем, – посоветовал он.

– А как тебя называли в детстве?

– По разному. Кто звал Медвежонком, за то, кто я немного косолапил и имел большие ступни на ногах, кто дразнил Булыжником, потому что ловчее меня никто не мог их кидать, а мама называла меня Караваем, уж больно я был толст и пышен.

– Ты и сейчас пышешь здоровьем! – воскликнул Ариан. – Давай мы тоже будем звать тебя Караваем.

– Лучше прозвища для артиста-силача и не придумаешь, – поддакнула Мелица.

– Ах вы, сорванцы! – Брусила захохотал. – Ну, Каравай, так Каравай. Зовите, только в печь не сажайте.

Они посмеялись, затем Брусила снова вернулся к разбойникам и продолжил прерванный разговор. А Мелица посмотрела внимательно на Ариана.

– Что ты на меня так смотришь?

– Теперь нам надо подумать и о нашем с тобой номере.

– О нашем номере?

– Да. Ведь дядюшка Лансель велел приготовить нам номер.

Ариан задумался.

– И какой же мы с тобой номер сделаем?

– Я уже придумала, – затараторила Мелица. – Ты будешь кидать в меня ножи.

– В тебя?! – Ариан был поражен.

– Ну не совсем в меня, конечно. Нет, ножи будут втыкаться рядом со мной, они должны едва не задевать кожу. Зрители будут визжать от страха, зато потом с деньгами легче расстанутся. Я однажды в детстве видела такой номер. Его показывал один негр из восточной провинции. Он кидал ножи в свою дочку. Зрители были в восторге. Мы с тобой сделаем похожий номер.

Мальчик посмотрел на девушку с удивлением. Она никогда не видела, как он бросает ножи, и уже готова встать перед ним в качестве мишени.

– А ты уверена, что первый же брошенный мною нож не угодит прямо в тебя? – спросил он.

Мелица посмотрела на него и кивнула головой.

– Уверена.

– А я вот не уверен, – вздохнул Ариан. – Лучше я буду кидать кинжал в деревянную мишень.

– Ха-ха-ха! Ты думаешь, за это будут платить? Даже смотреть на тебя никто не станет. Зрители любят не только чтобы их развлекали, но и чтобы им щекотали нервы. Не сомневайся. Будь уверен в себе и ничего не бойся. Я по твоим глазам вижу, что ты не подведешь. Ну-ка, метни нож в ромашку на повозке.

Повозку комедианты давно уже раскрасили разными красками и нарисовали на ней всевозможные картинки. Ромашка была маленькая величиной чуть не с настоящий цветок. Ариан вытащил из-за пазухи кинжал, он теперь держал их за пазухой, потому что законом было запрещено простым людям Мортавии владеть оружием, и почти не целясь, метнул его в цель. Повозка ехала впереди в полутора десятке шагов от Мелицы и Ариана, но кинжал воткнулся прямо в желтый глазок ромашки и задрожал от удара.

– Здорово! – захлопала в ладоши Мелица.

То же самое сделали и разбойники, которые шли за ними.

– Я же говорил тебя, что твоя дорога вела тебя к нам! – крикнул Ариану атаман Молот. – Ты бы прославился на всю Мортавию, а мы бы тебе дали кличку Кинжал.

– Нет уж, благодарю покорно, – без обиды ответил Ариан. Он знал, что Брусила шутит. – Ничего мудреного в этом нет. Но стрелять в тебя…

– Да не в меня же, а рядом со мной! – закричала Мелица.

– Все равно! А вдруг попаду в тебя? Я же потом в жизни себе этого не прощу.