Шрифт:
– А что же, ваш покровитель из Охранки не обрадовал вас сразу? – согнав с лица скабрезную ухмылку, озабоченно осведомился эйр Риатис.
– Ну Кован… – заскрипел я зубами, моментально сообразив, откуда растут ноги у всей этой затеи.
Уже мысленно я продолжил изливать обуявшее меня негодование. Подставил так подставил, гад! Ведь полная опека – это совсем не то же самое, что обычная! Отличается от обычной в первую очередь наличием права действовать во вред подопечному лицу. Опекун даже может его убить. И ничего ему за это не будет. Нет, бесспорно, раньше, когда Одаренные только-только создали ритуалы обретения талиаров и фамилиаров, в подобном статусе была несомненная нужда. Для жертв неудачных попыток приобретения чужих способностей: для людей, что, помимо силы или выносливости, получали еще и звериную суть, которая иногда могла взять верх над их человечностью… Вот только те времена давно прошли! Сейчас уже почти нет таких бедолаг, которых родные, выступающие в роли опекунов, в периоды буйства вынуждены заковывать в цепи, а то и умерщвлять, если они вырываются на свободу и начинают убивать. Да, теперь полная опека применяется совсем для иного. И используется в основном в отношении лиц женского пола! Отчего носит в народе совсем иное название. А именно – «бесправная любовница»! Потому что опекунами в полной опеке выступают, как правило, всякие богатеи да знатные лорды, возжелавшие обзавестись девушкой для постельных утех, изначально неспособной доставить каких-либо хлопот. Просто в силу отсутствия у нее права спросить за реальные либо вымышленные обиды… А все из-за того, что одно время развелось чересчур много умниц – свести близкое знакомство с мало-мальски зажиточным человеком, а потом обвинить его во всех смертных грехах и на пару с ушлым поверенным через суд лишить страдальца значительной части нажитого непосильным трудом состояния.
– Ах да, я же совсем позабыл, что вам нужно передать письмо! – легонько хлопнув себя раскрытой ладонью по лбу, негромко воскликнул эйр Риатис.
Выдвинув один из ящиков своего стола, он начал шустро в нем рыться. Быстро отыскал потребное и всучил мне письмо, скрепленное алой сургучной печатью с эмблемой Охранной управы.
Временно прекратив исходить на Кована желчью, я взял сие послание да не мешкая сломал грозную печать. Развернул письмо и погрузился в чтение.
«Приветствую вас, сэр Кэрридан! Надеюсь, вам передадут мое послание до того, как разнесете все там. Так вот, прошу вас воздержаться от опрометчивых поступков. Убедительно прошу не совершать глупостей и не предпринимать попыток добиться освобождения леди Энжель без сопутствующих условий, а принять все как есть. И сразу же, предвидя ваше искреннее возмущение, объясню почему… Увы, но в наше соглашение о передаче леди Энжель ди Самери вам на поруки вмешалась третья сила в лице родственников покойного графа ди Сейта. Мы были вынуждены принять их условие освобождения девушки с каторги в обмен на прекращение вражды между семействами и отказ от преследования леди Энжель в дальнейшем. Здраво полагая, что «довесок» в виде кровной вражды не нужен ни вам, ни уж тем более леди Кейтлин… (Надеюсь, вы с этим согласитесь.) К тому же за подобную сговорчивость семейством ди Сейт поставлена, в общем-то, не самая высокая цена – вам всего лишь придется взять ди Самери под полную опеку. Да-да, именно под полную!
Рассчитываю на ваше благоразумие в этом вопросе, сэр Кэрридан. Искренне надеюсь, что вы не совершите роковой ошибки и не откажетесь из-за своего необычайно рыцарского характера пойти навстречу всем заинтересованным сторонам, желающим миром завершить длящуюся много лет кровную вражду между семействами ди Самери и ди Сейт, унесшую так много людских жизней, и уж тем более не втянете во все это ди Мэнс…
И еще один момент, сэр Кэрридан, который, возможно, поможет вам принять правильное решение. Несмотря на то что леди Энжель трижды перепроверена нашими лучшими менталистами на предмет отсутствия у нее желания каким-то образом навредить вам или леди Кейтлин, а также содержания в сокрытых областях ее разума низкоуровневых ментальных закладок – «подарков» от наших аквитанских друзей, я все же не могу унять своего беспокойства касательно того, что данная особа окажется вскоре близ вас и вашей невесты. Я постоянно задаюсь вопросом, почему мои коллеги так запросто выпустили из своих рук подготовленного мага боя в лице леди Энжель, даже не попытавшись ее остановить… Невзирая на явную самоубийственность такого поступка для ди Самери и, таким образом, бесцельную трату драгоценного времени и немалых средств на ее обучение и подготовку… Что-то здесь не так… Боюсь, вполне допустим такой вариант, что наш противник замыслил какое-то невероятное коварство… Ведь я, к моему превеликому сожалению, хотя и согласился с тем, что есть что-то в вашем предложении попробовать вытащить леди Энжель из Аквитании, все же с изрядным скепсисом отнесся ко всему этому замыслу, а потому счел лишней проведение сопутствующей операции сокрытия. Поэтому не исключено, что моими заморскими коллегами был достоверно установлен тот факт, что вы находитесь на свободе и никакая казнь вас не ждет. Что давало им возможность начать свою игру… К примеру, полагая, что действие, которое удалось однажды ее копии, тем более сумеет провернуть и сама ди Самери, они могли сделать ставку на еще одну любовную аферу. (На мой взгляд, это наиболее вероятно.) Главное, вас в нее втянуть, а там сразу появятся варианты развития сложившейся ситуации к их вящей выгоде. Но если ди Самери окажется под вашей полной опекой, то вольное или невольное использование девушки в таком плане против вас станет попросту невозможным. Иначе же, боюсь, попыткам втянуть вас через ди Самери в какую-нибудь аферу не будет конца… А вам такая головная боль в доме, полагаю, совсем не нужна.
В общем, единственно верное ваше решение в данных обстоятельствах, на мой взгляд, – принять все как есть. И взять леди Энжель под полную опеку. Так явно будет лучше как для нее, так и для вас.
Эрих Кован».– Но Энжель же никогда не согласится на такое условие ее освобождения и ни за что не примет полную опеку! – с отчетливым отчаянием воскликнул я, порывисто поднимаясь и сминая прочтенное письмо.
– Не согласится поменять каторгу на свободу? – насмешливо хмыкнул эйр Риатис. Как-то по-отечески улыбнувшись, он проникновенно сообщил: – Сэр Кэрридан, знаете, кого у нас тут только нет среди осужденных… Есть и карманницы, и разбойницы, и мошенницы, и убийцы, и даже три контрабандистки. – Прервавшись на миг, лиарх выдержал интригующую паузу и убедительно завершил: – А вот дур… Тех нет ни одной! – И развел руками, словно выказывая, таким образом, искреннее сожаление по этому поводу.
– Нет! – от избытка чувств заходив по кабинету туда-сюда, несогласно замотал я головой. – Нет, так нельзя! – Остановился как вкопанный в дальнем углу и решительно произнес, обращаясь к начальнику каторги: – Нужно сделать все иначе. Раз уж опека над леди Энжель необходима, давайте оформим не полную, а обычную.
– Нет, сэр Кэрридан, – не менее решительно ответил эйр Риатис, отстраняясь от стола и покачивая головой. – Боюсь, пойти на такой подлог я не могу. Ибо имею на сей счет прямой и недвусмысленный приказ. Полученный под роспись. Нарушать который, как сами понимаете, чревато. Так что если вас что-то не устраивает, то решайте вопрос со своим покровителем. А крошка ди Самери пока побудет у нас… – Сложив руки, лиарх с искренним недоумением признался: – Хотя не понимаю, что вас смущает в полной опеке.
С отчаянием прикинув, сколько времени займут возможные мытарства: поиски Кована, которого в столице может банально не быть, и всех прочих заинтересованных лиц, принимавших решение по данному вопросу, да попытки убедить их переиграть все – я чуть за голову не схватился. Это ж месяцы уйдут!
Неимоверным усилием воли взяв себя в руки, я резко выдохнул, разжимая судорожно стиснутые зубы. Малость успокоившись, решил не рубить сплеча, а для начала поговорить с Энжель. Объяснить ей сложившуюся не по моей вине ситуацию, успокоить и попросить еще немножко подождать освобождения с каторги.
Пока я так размышлял, ее и привели…
Кто-то коротко постучал. Приоткрыв дверь, в кабинет сунула голову женщина-надзирательница. Вопросительно посмотрела на эйра Риатиса, а тот сразу замахал ей рукой – давай, мол, сюда. Женщина исчезла. На миг. Затем дверь полностью открылась, и надзирательница вошла к нам. Введя под локоток сложившую руки за спиной и опустившую голову хрупкую девушку в сильно поношенном сером платье с парой тщательно, но несколько неумело заштопанных прорех, в старых, разбитых башмачках и в застиранном почти до белизны платке… Энжель… У которой было настолько осунувшееся, усталое лицо, что я немедля проникся неимоверным сочувствием к ней.
– Осужденная четыреста один дробь семь по вашему распоряжению доставлена, – бодро отрапортовала словно и не замечающая угнетенного состояния девушки надзирательница.
Она несильно ткнула в бок молчащую понурившуюся Энж. Отчего та, неохотно раскрыв ротик, тихо выговорила с отчетливо пробивающимися нотками отчаяния в голосе:
– Осужденная Энжель ди Самери, убийство с отягчающими. Срок – двадцать лет.
– Свободны пока, – сказал эйр Риатис надзирательнице.
Кивнув и бросив строгий взгляд на Энж, женщина поправила пояс с висящей на нем короткой тонкой дубинкой, обмотанной крест-накрест серебряной нитью, несомненно, несущей какой-то эффектор магического воздействия – скорее всего парализующий или ошеломляющий, и направилась к дверям.
Сглотнув вязкий комок, возникший в горле при виде измученной каторжной жизнью девушки, я тихо позвал:
– Энжель…
Та застыла. А затем медленно-медленно, словно не поверив до конца своему слуху и оттого боясь ошибиться и увидеть кого-то иного вместо меня, подняла голову. Но когда все же взглянула и удостоверилась, что в углу комнаты стою я… Ее изрядно потускневшие с момента нашей последней встречи голубые глаза полыхнули такой неимоверной радостью и отчаянной надеждой… Что меня пробрало до самой глубины души. Я отчетливо осознал, что просто не смогу предложить Энжель остаться на каторге еще на какое-то время, пока улажу вопрос с ее опекой. У меня даже язык не повернется предложить ей такое.