— Какие денежки?

— Мама рассказывала, что у отца один раз большую сумму наличных украли. Они, видимо, нечистые были, потому что отец не стал в полицию заявлять. Всего несколько человек знали об этих деньгах, в том числе Сердобольный. Отец так и не смог ничего доказать, но общаться со всеми, кто знал об этой сумме, перестал. Ему тогда даже часть бизнеса продать пришлось, чтобы привести дела в порядок. Едва удержался на плаву. Я, правда, обо всем с маминых слов знаю. Мы с ним как раз общаться перестали. А Сердобольный, значит, год подождал, и теперь пошел их отмывать.

— Понятно, — отвечаю, размышляя, как теперь буду доказывать Виктору Алексеевичу, что дело Сердобольного пропускать нельзя, даже несмотря на то, что Таня уже подписала. — Так я и думала. Пообещай мне, пожалуйста, еще раз никому ничего не рассказывать, пожалуйста. То, что я тебе открыла, банковская тайна. Меня могут уволить за это. Но и не поделиться я не могла, потому что ты — единственный, кто мог помочь мне продвинуться дальше.

— Обещаю, не волнуйся. Пусть отец сам разбирается со своими миллионами.

— Теперь мне приходится разбираться, — с усмешкой вздыхаю я.

— Мне очень жаль, что он и тебе портит жизнь.

— Ничего. Рада, что хотя бы с моими родителями у нас хороший контакт, — говорю я и осекаюсь, заметив, как напряглись мышцы на его руке. — Извини, не хотела тебя обижать.

Отрываю полиэтиленовый пакет и набираю в него пять зеленых яблок из ящика. Они пахнут свежестью, несмотря на то, что уже апрель. Интересно, откуда их привезли?

— Я не обиделся, — отвечает Лёша, складывая мой пакет с яблоками в тележку. — Родителей не выбирают. Принимаю то, что есть. Мне вполне достаточно нашей семьи.

— Нас и моих родителей? — спрашиваю, ласково поглаживая его ладонь.

— Нет, просто нас, — его рука ускользает из-под моей. — Честно говоря, был бы очень рад не проводить каждый субботний день с твоими родителями.

— С кем тогда? С твоими зомби? — обиженно отворачиваюсь от него.

— Нет, друг с другом. Мне кажется, одного раза в месяц или в два было бы вполне достаточно для родителей. Нам бы это сэкономило четыре часа каждую субботу!

— Ты хочешь, чтобы я тоже не общалась с родителями, как ты? Моих родителей ты тоже не любишь!

— Конечно люблю! Но не так часто!

После этого наш разговор совсем не клеится. Я сержусь на него из-за недостаточно уважительного, на мой взгляд, отношения к родителям, а он — из-за моей страсти к здоровому питанию. Я больше не хочу терпеть его сладости. Подумать только! Он собирается купить несколько плиток шоколада на неделю. Я не отказываю, но предлагаю заменить их рисовыми вафлями с тремя тонкими полосками коричневой глазури наверху. Уж если ему захочется вечером пожевать, пусть похрустит чем-нибудь не таким калорийным. И вкус шоколада сохраняется. Ежик-то на животе у него всё пухнет, и явно не от голода.

— От молочного шоколада никакой пользы! — пытаюсь убедить его. — Один сахар. Ты же психолог, ты должен это понимать!

— Я знаю, что от шоколада есть польза, даже очень большая. Он отвлекает меня от грустных мыслей одиночества по вечерам. Хорошее эмоциональное состояние — залог крепкого здоровья. Это я понимаю. Как психолог.

— Теперь буду приходить вовремя, — возражаю, выкладывая плитки, — Буду делегировать. Я обещаю. Шоколад тебе больше не понадобится!

— Ну хорошо. Тогда возьму еще колбаски на случай, если ты принесешь работу домой.

Неодобрительно вздыхаю.

— Возьмем тогда копченой, — предлагаю компромисс, думая, что ее мы сегодня вечером с родителями съедим. — Вспомни про правило 20 к 80. Копченая колбаска — это колбасная квинтэссенция! 80 процентов содержания на 20 процентов формы.

С удовлетворением складываю колбаску в тележку. Один пример для следующего занятия есть!

— Хм, — тянет безрадостно Алексей.

— Если хочешь шоколада, — успокаиваю его, — возьмем горького, 70-процентного. В нем как раз все полезное от шоколада собрано. По принципу Парето. Жаль, что нет 80-процентного. Было бы точно по формуле, и я бы об этом примере на семинаре тоже рассказала. Теперь все так будем покупать. Не фрукты, а сразу сок свежевыжатый. И из овощей сделаем суп-пюре — так больше полезного содержания будет. Сельдерея, петрушки, морковки, кабачков — все туда! 80 процентов овощей и 20 воды! Какая польза будет!

— И спирта еще купим вместо вина, — Алексей останавливается перед полками с алкоголем.

— Зачем спирта? — я останавливаюсь.

— Там не то, что 80 процентов, а все 96! Выпиваешь 50 грамм, а эффект — на пол-литра!

Хм… Замедляю ход.

— Ладно, бери, что хочешь, — говорю в замешательстве. — Только не надо спирта. Как его с родителями пить? Они не поймут, даже если объяснить про Парето.

После ужина с мамой и папой соглашаюсь с Алексеем, что можно встречаться с ними не так часто. Тем более, что они об этом сегодня сами об этом попросили. Оказывается, они думали, что это нам нужно так часто встречаться. Алексей все это каверзными вопросами из них вытянул, а потом сказал, что хотел бы избавить их от такой повинности и спросил, какое количество встреч было бы им в радость. Они так и сказали — раз в месяц, а лучше в два. Максимум!