– Есть надежда найти его?

– Надежда всегда есть. Еще полсотни лет назад никто бы не вспомнил про палантиры, но недавно про них прошел слух, и они один за другим стали появляться из небытия. Сейчас очередь Ануминаса дать о себе весточку.

– Тогда я желаю тебе удачи, Гэндальф! – воскликнул наместник.

– Спасибо, Эктилион. Я всегда знал, что ты великий правитель и твоя забота о людях искренна.

– Твоя похвала великая честь для меня.

– Только не говори никому, что я ищу. У Врага повсюду есть уши.

– А что же мне говорить?

– Мало ли у Гондора других секретов? Например, чаша из Белого древа. Она ведь тоже была потеряна. Кстати, в одно время с Ануминасом.

– Я знаю про нее, – мечтательно произнес Эктилион. – Чаща жизни. Она будет, пожалуй, дороже палантира. Ведь ее своими руками сделал Анарион – Король Основатель. Тот, кто вернет ее, вернет Гондору славу и непобедимость.

– Вот ее я и буду искать, – кивнул головой Гэндальф и усмехнулся. – Хотя в ее существовании у меня куда больше сомнений. Слишком красивая это легенда. Но все равно, если спросят, можешь рассказать про чашу. А про палантир, пожалуйста, молчи.

– Да будет так!

Сказав это, Эктилион покинул башню и спустился в город. Наместник вышел на улицу и с облегчением вдохнул прохладный вечерный воздух. Взгляд его устремился в розовое от заката небо. Серые облака клочками висели над городом и не двигались с места, словно застыли навечно. Стены, окружавшие город со всех сторон были столь высоки, что солнечные лучи уже не проникали внутрь, и улицы Минас Тирита были окутаны в плотную тень, и факельщики трудились во всю, зажигая фонари. В честь праздника городским советом было решено увеличить количество огней в городе в девять раз. Увидев наместника, они с радостной почтительностью поклонились ему. Эктилион улыбаясь, выслушал поздравления в свой адрес. В это самое мгновение стоящий на холме главный замок с высокими стеклянными окнами вдруг засверкал солнечными зайчиками, пустив их в город, в котором на короткое время вдруг снова стало светло. От бившего в лицо солнечного золота Эктилион даже зажмурился. Но настроение его вдруг стало улучшаться. Подарок небес наместник воспринял, как хорошее предзнаменование.

На следующий день он отправился в башню к Гэндальфу.

– Как твои успехи? – спросил он, входя к магу.

По хмурому лицу Гэндальфа Эктилион понял, что пока ничего утешительного он не услышит.

– Жаль, – вздохнул наместник. – Может, я помогу тебе?

– Не вижу необходимости, – буркнул в ответ Гэндальф. – Хотя, впрочем, если желаешь, почему бы и нет?

Эктилион с жаром принялся просматривать свитки, которые лежали с правой стороны от мага. Тот еще не просмотрел их. Однако уже через десять манускриптов наместник почувствовал, как у него слезятся глаза, щиплет в носу, и абсолютно нет никакого желания продолжать столь тягостную работу. К тому же за те полчаса, что он находился здесь, Гэндальф обработал свитков раз в восемь больше, чем Эктилион.

– От меня нет никакого проку, – вздохнул наместник.

И все же он просидел вместе с Гэндальфом до вечера и вышел из башни в полутьме заката. Его встретил недовольный Денетор.

– Может быть ты забыл, что я женюсь? – спросил он отца.

– Я ничего не забыл, – ответил Эктилион.

– Или для тебя важнее заниматься глупостями? – Денетор уже знал, что маг Гэндальф ищет сведения о легендарной Чаше Белого древа.

– Как ты можешь говорить такое, Денетор? – поразился Эктилион. – Чаша Анариона может вернуть былое величие и могущество Гондора! Разве это не важно?

– Конечно, важно, – усмехнулся в бороду Денетор. – Но разве союз с Адрахилом менее важен? Дол Амрот может выставить три тысячи воинов, если нам потребуется. Вот реальность! А чаша это такое же облако, которое ты видишь в небе. Попробуй, достань его. Не достанешь! Ты прожил такую долгую жизнь, а все еще веришь в Возвращение Короля. Смешно.

Эктилион замахал на сына руками:

– Ты прав, Денетор. Конечно, прав. Я слишком увлекся. Гэндальф сбил меня с толку.

– Гэндальф всегда сбивает тебя с толку. У него даже дома нет. Серый странник. Эльф с посохом. Попросту бродяга. Не доверяю я ему.

– Почему?

– Потому что у меня не выходит из головы его прежнее имя. Это сейчас он Гэндальф. А когда-то, когда даже ты, мой отец, еще был ребенком, гондорцы называли его Инканусом, что означает «Шпион с севера». Мне это доподлинно известно. Кому даются такие имена? Вот почему мне больше по сердцу Саруман Белый из Изенгарда.

– Оставим спор, Денетор.

– Ты прав, отец. Прости меня, если мои слова показались тебе недостаточно почтительными. Я нервничаю. Завтра Адрахил и Финдуилас въедут в Минас Тирит. Я волнуюсь, что не пристало воину и будущему правителю.

– Не переживай. Церемония пройдет удачно.

На следующее утро Эктилион позвал слуг. Он хотел быстро сходить в башню к Гэндальфу. Все-таки любопытство сжигало его. Но у выхода дорогу ему преградил Денетор.

– Отец! Через три часа встреча! – В голосе его был слышен упрек.

– Я хотел только…

– После! После свадьбы я сам отведу тебя под руку к этому магу, и можешь поселиться там навечно с летучими мышами, пауками и крысами. Но только, прошу тебя, не сейчас. К тому же я послал к магу людей с приглашением на официальную встречу невесты и моего будушего тестя. Так что ты встретишься с ним через два часа. А теперь, прошу, смени свою скромную одежду на парадный наряд.