Выбравшийся из потайного хода граф, не сдержавшись, чихнул, быстро огляделся и неохотно согласился:

– Наверное, вы правы. Наши следы на полу - единственные. Так что можно с уверенностью сказать, что сюда довольно долго не заглядывали.

Я аккуратно отступил назад, чтобы не поднять в воздух толстый слой пыли с каменных плит, и, бросив напоследок на призывно горящие рубины быстрый взгляд, кивнул.

– Видимо, барон не отличался излишней почтительностью к своим предкам. Идемте. Мы еще успеем осмотреть второй этаж.

Его Сиятельство заколебался, явно собираясь задать какой-то вопрос, но посмотрел на мое невыразительное лицо и послушно попятился. А когда покинул тайный ход, то даже не забыл уверенно дернуть рычаг и закрыть за собой дверь.

На втором этаже тоже не нашлось ничего, достойного внимания. Несколько комнат, часть из которых явно пустовали не один год, пара жилых помещений, выглядевших в точности также, как разгромленные помещения для слуг. Находящийся в полнейшем беспорядке общий зал, и снова - лестница, по которой мы добрались, наконец, в святая святых.

– Обождите, господин граф, - негромко попросил я, когда мы подошли к внушительным, неплохо сохранившимся дверям во внутренние покои.

Его Сиятельство, как раз собиравшийся толкнуть тяжелые створки, замер.

– Почему? Разве с ними что-то не так?

– А вы сами не замечаете?

Граф внимательно оглядел полированное дерево, сплошь покрытое искусной резьбой, и отрицательно качнул головой.

– Нет. Не вижу ничего странного.

– Это - единственная целая дверь во всем замке, - так же негромко пояснил я, пристально изучая означенный объект.
– На ней нет ни царапины, ни следов от когтей, что довольно подозрительно в свете увиденного нами внизу, не находите?

Граф заметно нахмурился и на всякий случай отступил назад. Я, напротив, подошел ближе и, осторожно прощупав дверь поисковым заклинанием, тихо присвистнул.

– Что такое?
– забеспокоился Его Сиятельство.
– Мэтр, вы что-то почувствовали?

– Еще бы, - ошарашенно согласился я.
– Как тут не почувствуешь, если с той стороны буквально несет "светлой" магией?

– Как это "светлой"?!

– Вот так, - я озадаченно потрогал отчетливо нагревшееся дерево и следом за графом отступил подальше.
– Ошибки быть не может - это точно магия "светлых". Причем, боевая. Так что одно из двух: или я сошел с ума, или тут происходит что-то непонятное...

Внезапно за дверью что-то грохнуло, едва не заставив меня подпрыгнуть от неожиданности, гнусаво завыло, а потом визгливо расхохоталось. Сперва словно бы издалека, приглушенно, с долгим эхом, какое бывает, если взять и сдуру ухнуть в большую трубу. Однако потом мерзкий хохот усилился и, судя по моим ощущениям, стал быстро приближаться. При этом пол начал ощутимо подрагивать. По мощным каменным стенам, не боявшихся даже тарана, побежали длинные трещины. А дверь, от которой мы с Его Сиятельством, не сговариваясь, отошли как можно дальше, начала наливаться неприятным голубым огнем.

– Что нам делать, мэтр?
– отважно схватился на рукоять меча граф, беспомощно покосившись на мое окаменевшее лицо.
– Это нападение? Нежить? Или сработала одна из ловушек?

Какой интересный вопрос...

Я задумчиво наморщил лоб, подыскивая правдоподобный ответ, а в это время нас снова тряхнуло.

– Мэтр?
– в голосе графа слишком уж быстро послышались панические нотки. Его запах горелого, что ли, испугал? Или сочащийся из закрытой комнаты сизый дымок выводит из равновесия?
– Вы собираетесь что-нибудь предпринимать?!

Из покоев усопшего барона снова донеслось громкое завывание, сменившееся вдруг истошным воплем сразу на несколько голосов, а дверь опасно дрогнула и с отвратительным скрипом прогнулась в центре.

– ГИРАШ, демоны вас раздери!
– у графа, кажется, не выдержали нервы.
– Да сделайте же что-нибудь!

Я так же задумчиво кивнул и отошел поближе к лестнице.

– Мэтр...
– внезапно растерялся мой высокопоставленный спутник, на лице которого проступила неестественная бледность.
– Что вы... зачем?!

Шум за дверью стал совершенно нестерпимым. Причем, преобладал в дикой какофонии звуков чей-то пронзительный визг, от которого уже начинали болеть уши. Еще там что-то громыхало, регулярно падало и неприятно скреблось. А также что-то швыряло, било по кому-то чем-то тяжелым и явно металлическим, соответственно, гулко лязгало, мерзко бумкало и временами скрипело, как несмазанная тележная ось. В то время как несчастная дверь, раз за разом получавшая могучие удары, уже не просто дрожала - она тряслась, как осиновый лист, с каждой секундой все больше теряя былой лоск и внушающую уважение стойкость.