– Я не богач – сказал Фридрих.

– Я вижу, кто вы: вы чужой своему народу. Если бы вы приехали к нам, в Россию, вы убедились бы, что еврейский народ еще существует. Для нас жива еще легенда нашего могущества, мы сохранили еще любовь к прошлому и верим в будущее. У нас самые лучшие евреи, самые образованные остались верны еврейству, как нации. Мы не желаем принадлежать ни к какой другой. Мы остались тем, чем были наши отцы.

– Это очень хорошо! – горячо одобрил мистер Кингскурт.

Фридрих слегка пожал плечами, но сказал еще несколько вежливых слов незнакомцу и пошел с Кингскуртом дальше.

Когда они были на другом конце улицы и огибали угол, они оглянулись. Русский еврей стоял еще перед скорбной стеной, погруженный в беззвучную молитву.

Вечером они опять увидели его в английском отеле, в котором остановились. Он сидел за столом с молодой женщиной, очевидно, дочерью. После обеда они встретились в общей гостиной.

Предобеденный разговор тотчас же возобновился. Русский назвал свою фамилию: Д-р Айхенштам.

– Я по профессии врач –сообщил он. – Моя дочь тоже.

– Как? Ваша дочь врач? – заинтересовался Кингскурт.

– Да, она изучала медицину в Париже. Это целая бездна премудрости, моя Саша.

Девушка вспыхнула до ушей.

– Что ты, папа! – скромно отклонила она похвалу.

Д-р Айхенштам провел рукой по длинной седеющей бороде:

– Отчего же не сказать правду… Но мы здесь не удовольствия ради живем. Мы лечим глазные болезни. К прискорбию, здесь тьма больных. Грязь и запущенность мстят за себя. А как хорошо могло бы быть здесь! Ведь эта страна – золотая страна.

– Эта страна? – недоверчиво спросил Фридрих. Но ведь сказка о медовых реках и кисельных берегах – не больше как сказка.

– Нет, это правда! – горячо воскликнул Айхенштам. – Здесь только люди нужны, и тогда все будет здесь.

– Ну! От людей добра ждать нельзя! – решительно вставил Кингскурт.

Саша обратилась к отцу:

– Ты бы посоветовал им посмотреть колонии.

– Какие колонии? – спросил Фридрих.

– Наши еврейские поселения, – ответил врач. – Вы и про это ничего не знаете? Ведь это одно из самых замечательных явлений в современной жизни евреев. В разных городах Европы и Америки образовались общества, так называемые «Почитатели Сиона», с целью создать из евреев здесь, в нашем старом отечестве, земледельцев. В настоящее время есть уже множество таких еврейских деревень. Некоторые богатые жертвователи ассигновали на это дело довольно крупные суммы. Непременно посетите эти колонии, прежде чем оставите Палестину.

Кингскурт сказал:

– Можем осмотреть их, если вам угодно, Левенберг.

Фридрих поспешил согласиться.

На следующий день они отправились в сопровождении Айхенштама и Саши на оливковую гору. В нескольких саженях от вершины они проезжали мимо нарядной виллы одной английской дамы.

– Видите, – сказал русский еврей, – на старой земле можно очевидно воздвигать современные дворцы. Чудесная мысль – поселиться здесь. Это и моя мечта!

– Или, по крайней мере, глазную лечебницу построить здесь, – сказала Саша с милой улыбкой.

С оливковой горы они любовались видом холмистого города и каменными волнами горного хребта, который тянулся до самого моря.

Фридрих стал задумчив.

– Как хорош, вероятно, был когда-то Иерусалим! Быть может, потому отцы наши и не могли его забыть. Быть может, оттого в них и не умирало желание вернуться сюда?

Айхенштам мечтательно заметил:

– Мне этот вид напоминает Рим. На холмах можно было бы выстроить мировой город, нечто поразительное по величие и красоте! Представьте себе картину, которая открывалась бы отсюда! Великолепнее чем с Гвианикуло! Ах, если бы мои старые глаза еще увидели это!..

– Мы не доживем до этого, – печально сказала Саша.

Кингскурт в душе удивлялся этим мечтателям и, оставшись вдвоем с Фридрихом, заметил:

– Это удивительная пара, отец с дочерью. Так практичны и так наивны. Я представлял себе евреев совершенно другими.

На следующий день они простились с ними и, следуя их совету, поехали в земледельческие колонии, Они осматривали Ришон-ле-Сион, Рехобот и другие поселения, имевшие вид оазисов в этой истощенной местности. Много прилежных рук должны были работать здесь, пока эта пустыня вновь ожила. Они видели прекрасно возделанные поля, превосходные виноградники, роскошные лимонные рощи.

– Все это появилось за каких-нибудь десять, пятнадцать лет, – говорил им представитель колонии Рехобот, к которому Айхенштам дал им письмо. После гонений на евреев в России в восьмидесятых годах и началось это движение. Но есть колонии, несравненно лучше нашей. Например, Катра. Она основана образованными людьми. Они оставили свои книги и стали обрабатывать землю. Таких крестьян нет, вероятно, нигде. Люди с высшим образованием, и пашут, сеют, жнут…

– Вот так штука, черт побери! – воскликнул мистер Кингскурт.