«Это блеф, — в ярости подумал Блэз. — Все священники блефуют, даже жрецы Коранноса дома. Все они стремятся получить власть при помощи таких колдовских заклинаний».

— Тогда назови этот последний раз, — осмелился сказать он охрипшим голосом. — Расскажи мне о нем.

Она не колебалась:

— Три месяца назад. Жена твоего брата, в древнем доме твоей семьи. Поздно ночью, в твоей собственной постели. Ты уехал до рассвета, отправился в путешествие, которое привело тебя к Риан.

Блэз услышал вырвавшийся у него странный стон, будто ему нанесли удар под ложечку. Он не сумел сдержаться. Внезапно у него закружилась голова, вся кровь отлила от нее, словно убегая от неумолимой правды услышанного.

— Продолжать? — спросила она слабо улыбаясь и подняла высоко факел, чтобы он ее видел. В ее голосе звучали новые нотки, нечто вроде безжалостного наслаждения своей властью. — Ты ее не любишь. Ты только ненавидишь своего брата и своего отца. И свою мать, за то, что она умерла. Возможно, и себя немного. Хочешь услышать больше? Хочешь, чтобы я предсказала твое будущее, как старая колдунья на осенней ярмарке?

Она не была старой. Она была высокой и красивой, путь уже не молодой, с сединой в темных волосах. Она знала то, что не должен был знать ни один человек на земле.

Он опасался услышать ее смех, ее насмешливый голос, но она молчала, и молчал лес вокруг них. Даже факел горел беззвучно, с опозданием заметил Блэз. Сова вдруг расправила крылья, будто собралась взлететь, но вместо этого снова уселась у нее на плече.

— Тогда иди, — сказала верховная жрица Риан, на удивление мягким тоном. — Мы разрешаем забрать человека, за которым вы пришли. Берите его и уходите.

Теперь ему следует повернуться, понимал Блэз. Следует сделать именно так, как она сказала. Здесь действуют силы, намного превышающие его понимание. Но он привел сюда семь человек.

— Лют, — упрямо произнес он. — Что с ним будет?

Послышался странный свист; он понял, что его издала птица. Жрица сказала:

— Ему вырежут сердце, живому. И съедят его. — Голос ее звучал равнодушно, без каких-либо интонаций. — Тело его сварят в древнем котле, а кожу отделят от костей. Плоть разрежут на куски и используют для предсказания будущего.

Блэз почувствовал, как к горлу подступает тошнота, а по коже бегут мурашки от страха и отвращения. Он невольно шагнул назад. И услышал ее смех. В нем было искреннее веселье, что-то юное, почти детское.

— В самом деле, — сказала жрица, — я не думала, что мои слова звучат так убедительно. — Она покачала головой. — Какими дикарями ты нас считаешь? Вы взяли живого человека, мы берем живого человека у вас. Он будет посвящен в служители Риан и определен на службу богине на ее острове в искупление и своего прегрешения, и вашего. Этот человек больше клирик, чем коран, я думаю, тебе это известно. Все обстоит так, как я тебе сказала, северянин: вам позволили это сделать. Уверяю тебя, все было бы иначе, если бы мы так решили.

На него нахлынуло облегчение, словно окатило потоком воды. Блэз подавил в себе внезапное, странное для него желание опуститься на колени перед этой женщиной, перед этим священным голосом богини, которую не признают его соотечественники.

— Благодарю тебя, — ответил он хрипло и неуклюже, как ему самому показалось.

— Не за что, — ответила она почти небрежно. Возникла пауза, словно она что-то взвешивала. Сова сидела на плече неподвижно, не мигая смотрела на него. — Блэз, не переоценивай нашу силу. То, что произошло этой ночью.

Он изумленно заморгал:

— Что ты имеешь в виду?

— Ты стоишь у самого сердца нашей силы здесь, на острове. Мы становимся тем слабее, чем дальше отсюда или от другого острова на озере. Силе Риан нет предела, но для ее смертных слуг он есть. Она есть у меня. И богиню нельзя принудить, никогда.

Она только что соткала вуаль силы, магии и тайны, а теперь приподнимала ее, чтобы он заглянул за нее. И она назвала его по имени.

— Зачем? — удивленно спросил он. — Зачем ты мне это говоришь?

Она улыбнулась почти печально.

— Это у нас семейное, как я подозреваю. Мой отец был человеком, склонным доверять, даже рискуя. Кажется, я унаследовала это от него. Возможно, мы друг другу пригодимся, и очень скоро, после этой ночи.

Стараясь осознать все это, Блэз задал единственный вопрос, который смог придумать:

— Кто он был? Твой отец?

Она покачала головой, опять с насмешливым удивлением:

— Северянин, ты хочешь руководить людьми в Арбонне. Тебе придется утратить часть своей обиды и стать более любопытным, по-моему, хотя для тебя этот путь может быть долгим. Тебе следовало узнать, кто является верховной жрицей на острове Риан до того, как ты приплыл сюда. Я — Беатриса де Барбентайн, моим отцом был Гибор, граф Арбоннский, моя мать — Синь, которая правит нами теперь. Я — последняя из их детей, оставшаяся в живых.