В: Отличная история, вы действительно выиграли в лотерею.

О: Что-то вроде этого.

В: Теперь у вас был очень приличный капитал, 120 000 долларов. Наступил февраль. Впереди крупнейший обвал в истории NASDAQ. Что происходит дальше?

О: Да, на моей улице наступил праздник, я ходил, задрав нос. Я даже стал отдавать своим товарищам часть денег за жилье [смеется].

В: Теперь вы наконец могли позволить себе нормальное жилье?

О: Да. На самом деле жить с компаньоном можно до поры до времени [смеется], и в моем случае это затянулось дольше, чем хотелось бы. Рынок действительно пробил дно, но я выжил. Правда, зарабатывать легкие деньги стало не так-то просто. Я потерял, наверное, 10 или 20 процентов средств, но эти потери были не смертельны.

В: Фондовая биржа рухнула. Вы научились нести убытки? Или вы просто не открывали крупные позиции?

О: Да. Когда я увидел, как надувается пузырь, внутренний голос сказал мне: «Расслабься». Все продолжали покупать акции, и время от времени они подскакивали в цене. Но в целом все вокруг терпели поражение. Было грустно наблюдать за этим. Эти ребята — мальчишки, которые за прошлый год сделали миллион, а то и два, — теперь пугающими темпами теряли заработанное. Это были тревожные симптомы, и я начал осматриваться, пытаясь найти в нашей фирме кого-то не из тех великих трейдеров, что работают на крупных колебаниях. Я хотел найти того, кто стабильно делал деньги. У нас был один такой парень. Довольно сдержанный, но приятный. И я решил поговорить с ним. Он сказал, что зарабатывает около пяти штук изо дня в день, независимо от того, падает рынок или растет. Он сказал: «Я не собираюсь делать 20 000 или 50 000 как этот тип, что сидит рядом с тобой. Но я никогда не буду терять деньги». Я сказал: «Здорово, как тебе это удается?» [Смеется] Именно тогда я кое-что понял и сказал себе: «Похоже, этот парень настоящий трейдер, он не из тех, кто просто покупает и держит акции, надеясь на лучшее». Он торгует акциями на росте и на падении. До этого момента я ни разу не играл на понижение. Если ты хочешь успешно торговать акциями — заниматься скальпированием—в обоих направлениях, тебе не обойтись без хеджирования, чтобы иметь возможность продавать на падении.

В: Давайте отойдем чуть в сторону и объясним, что такое хеджирование. По сути, в этот момент вы поняли, что можете купить опцион пут?

О: Да, это был связанный пут.

В: Связанный пут, который позволял вам играть на понижение акций, поскольку синтетически вы всегда были в длинной позиции. Таким образом, ваш товарищ дал вам понять, что на рынке работают в двух направлениях и можно делать деньги, играя на понижение. Вы сидели рядом с ним, наблюдая, что он делает?

О: Нет. Изредка я поглядывал, чем он занимается, но он был довольно скрытным парнем. Он сидел в операционном зале, но понять, что он делает, всегда было трудно. Он работал с несколькими акциями, которые ему нравились, поглядывал на графики, и, если цена той или иной акции ежедневно менялась на несколько пунктов, это позволяло заниматься быстрыми спекуляциями, играя на понижение и повышение. Я отобрал для себя четыре-пять компаний. Среди них были BroadCom, Seibel и Brocade.

В: Весьма известные названия.

О: Да. Я начал торговать их акциями, партиями штук по 500, играя на повышение и понижение. Первые две недели были сущим кошмаром. Осваивая эту премудрость самоучкой, я потерял 5000 или 10 000 баксов.

В: Ранее вы просто открывали и закрывали позиции. Дневные обороты по вашим сделкам были не слишком велики. Вам не приходилось осуществлять по сотне полных транзакций в день?

О: Нет, раньше такого не было.

В: Теперь объемы сделок уменьшились. Вы сократили позиции до 500 акций. Чтобы получать доход, нужно было увеличить оборот. Сколько полных транзакций в день вы проводили теперь и выросли ли ваши издержки из-за комиссионных?

О: 50 полных транзакций. Или около того.

В: Каков был размер комиссионных на тысячу акций на тот момент?

О: О, это был просто кошмар, кажется, 1,5 цента за акцию. Сегодня они стали втрое меньше [смеется]. Каждая сотня тысяч акций обходилась в 1500 баксов.

В: Понятно.

О: Это был просто грабеж, но мы зарабатывали гораздо больше, поскольку по-прежнему работали с котировками в дробных долях доллара.

В: К тому же при дробных долях было куда проще быстро переворачиваться. Так значит, в течение первых двух недель вы пытались освоить новый метод, но это оказалось гораздо сложнее, чем на первый взгляд? Расскажите об этом поподробнее.

О: Я думал: «Может быть, я совершаю ошибку, может быть, на самом деле у этого парня есть какой-то секрет, которым он не хочет делиться, потому что это слишком трудно?» Но, продолжая заниматься этим, я постигал все больше разных мелочей. Постепенно я узнавал об акциях все больше. Я наблюдал, как движется цена той или иной акции и как это связано с поведением рынка. Корреляция между этими акциями была весьма высока. Поэтому я просто играл на их понижение, иногда немного придерживал и учился ловить движения цены в один-два пункта.

В: Сколько времени прошло, прежде чем вы начали получать прибыль?

О: Месяц-полтора.

В: Какую степень риска на сделку вы позволяли себе на этом этапе?

О: Случалось, что, заключив сделку, я начинал упрямиться. Но обычно, потеряв половину пункта, я, не раздумывая, закрывал позицию — если мог.

В: Каков был максимальный убыток, когда вы начинали упрямиться?

О: При скальпировании, которым я занимался постоянно, наверное, тысяча-две. Иногда я упорствовал, оставляя позиции до следующего дня, — я стал заключать такие сделки попутно, после того как у меня на счете образовалась приличная сумма. Это были мои самые неудачные сделки. На некоторых позициях, которые оставались открытыми на ночь, я потерял по 10 000-20 000.