Hastily, she went to a little seat among the white roses, and sat down (она торопливо подошла к маленькой скамейке среди белых роз и села). Her scarlet sunshade made a hard blot of colour (ее алый зонтик образовывал резкое пятно цвета = цветное пятно; to make – делать; образовывать, формировать; hard – жесткий, твердый; резкий; контрастный; blot – пятно; клякса). She sat quite still, feeling her own existence lapse (она сидела совершенно неподвижно, чувствуя, как постепенно исчезает ее собственная сущность; existence – существование; жизнь; сущность, существо; to lapse – отклоняться /от правильного пути, стандарта и т. д./; течь, проходить /о времени/; исчезать /постепенно, незаметно/). She was no more than a rose (она была не более, чем роза), a rose that could not quite come into blossom, but remained tense (роза, которая совсем не может расцвести: «войти в цвет», но остается напряженной; blossom – цвет, цветение; tense – натянутый; напряженный). A little fly dropped on her knee, on her white dress (маленькая мушка опустилась ей на колено, на белое платье; to drop – ронять, бросать; падать, опускаться). She watched it, as if it had fallen on a rose (она наблюдала за ней, словно та опустилась на розу). She was not herself (она не была самой собой).

Then she started cruelly as a shadow crossed her and a figure moved into her sight (тут она мучительно вздрогнула, когда тень скользнула по ней, и фигура возникла перед ее глазами: «двинулась в ее поле зрения»; cruelly – жестоко, безжалостно; мучительно; to cross – пересекать; sight – зрение; вид; поле зрения). It was a man who had come in slippers, unheard (это был человек, который неслышно подошел в домашних туфлях; slippers – комнатные туфли, тапочки; unheard – неслышный; неуслышанный; to hear – слышать). He wore a linen coat (на нем был полотняный пиджак; linen – льняной, полотняный). The morning was shattered, the spell vanished away (утро было разбито, чары рассеялись; to shatter – разбить/ся/ вдребезги, расколоть/ся/). She was only afraid of being questioned (она боялась только, что ее будут расспрашивать; to question – спрашивать, задавать вопросы). He came forward (он двинулся вперед). She rose (она встала). Then, seeing him, the strength went from her and she sank on the seat again (потом, когда она увидела его, силы покинули ее: «ушли от нее», и она снова опустилась на скамейку; to sink – тонуть; опускаться, падать).

 Hastily, she went to a little seat among the white roses, and sat down. Her scarlet sunshade made a hard blot of colour. She sat quite still, feeling her own existence lapse. She was no more than a rose, a rose that could not quite come into blossom, but remained tense. A little fly dropped on her knee, on her white dress. She watched it, as if it had fallen on a rose. She was not herself.

Then she started cruelly as a shadow crossed her and a figure moved into her sight. It was a man who had come in slippers, unheard. He wore a linen coat. The morning was shattered, the spell vanished away. She was only afraid of being questioned. He came forward. She rose. Then, seeing him, the strength went from her and she sank on the seat again.

He was a young man, military in appearance (это был молодой человек, военный по внешнему виду), growing slightly stout (слегка располневший; to grow – расти; становиться, делаться; stout – крепкий, прочный; полный, тучный). His black hair was brushed smooth and bright (его черные волосы были гладко зачесаны и блестящи; to brush – чистить щеткой; причесывать; brush – щетка), his moustache was waxed (усы нафабрены; to wax – вощить; фабрить /усы/; wax – /пчелиный/ воск). But there was something rambling in his gait (но что-то расхлябанное было в его походке; rambling – бродячий, слоняющийся; хаотичный, беспорядочный). She looked up (она подняла взор), blanched to the lips (побелев до губ; to blanch – белить, отбеливать; делать бледным; бледнеть /от страха и т. д./), and saw his eyes (и увидела его глаза). They were black, and stared without seeing (они были черные, пристально смотрели и не видели). They were not a man’s eyes (это не были глаза человека). He was coming towards her (он приближался к ней).

He stared at her fixedly (он пристально, внимательно посмотрел на нее; fixedly – неподвижно; пристально; to fix – устанавливать; прикреплять, закреплять; устремлять, сосредоточивать /взгляд, внимание и т. д./), made unconscious salute (машинально отдал честь; conscious – сознающий, понимающий; осознанный, сознательный; salute – приветствие /поклон, рукопожатие, поцелуй/; /воен./ отдание чести), and sat down beside her on the seat (и сел возле нее на скамейку). He moved on the bench, shifted his feet (он подвинулся на скамейке, положил ноги одна на другую; to shift – перемещать/ся/; передвигать/ся/; перекладывать), saying, in a gentlemanly, military voice (и произнес джентльменским, военным голосом):

“I don’t disturb you – do I (я вас не побеспокою, не так ли; to disturb – волновать, тревожить, беспокоить)?”

 He was a young man, military in appearance, growing slightly stout. His black hair was brushed smooth and bright, his moustache was waxed. But there was something rambling in his gait. She looked up, blanched to the lips, and saw his eyes. They were black, and stared without seeing. They were not a man’s eyes. He was coming towards her.

He stared at her fixedly, made unconscious salute, and sat down beside her on the seat. He moved on the bench, shifted his feet, saying, in a gentlemanly, military voice:

“I don’t disturb you – do I?”

She was mute and helpless (она была безмолвна и беспомощна; mute – немой; безмолвный; help – помощь). He was scrupulously dressed in dark clothes and a linen coat (он был безупречно одет в темную одежду и полотняный пиджак; scrupulously – честно, добросовестно; скрупулезно; безупречно; clothes – одежда, платье). She could not move (она не могла пошевелиться). Seeing his hands, with the ring she knew so well upon the little finger (увидев его руки с кольцом, которое она так хорошо знала, на мизинце: «маленьком пальце»), she felt as if she were going dazed (она почувствовала, словно рассудок ее помрачается; to go – идти, ходить; делаться, становиться; dazed – изумленный, потрясенный, ошеломленный; /мед./ полубессознательный; to daze – оглушить ударом; изумить; ошеломить). The whole world was deranged (весь мир пришел в /полный/ беспорядок; to derange – расстраивать /планы/; приводить в беспорядок; сводить с ума). She sat unavailing (она сидела, опустошенная; unavailing – бесполезный, тщетный, бесплодный; avail – польза, выгода). For his hands, her symbols of passionate love (ибо его руки, ее символы страстной любви; passion – страсть), filled her with horror as they rested now on his strong thighs (наполняли ее ужасом теперь, когда они покоились на его сильных бедрах).

“May I smoke?” he asked intimately, almost secretly (могу я закурить? – спросил он доверительно, почти шепотом; intimate – внутренний, глубинный; интимный; близкий, дружеский; secretly – тайно, втайне от других; скрытно; неслышно; secret – секрет, тайна), his hand going to his pocket (и его рука потянулась к карману).

She could not answer, but it did not matter, he was in another world (она не могла ответить, но это не имело значения, он был в другом мире). She wondered, craving, if he recognized her – if he could recognize her (она задавалась вопросом, страстно желая /знать/, узнал ли он ее – способен ли он узнать ее; to wonder – удивляться; интересоваться, желать знать; задаваться вопросом; to crave – страстно желать, жаждать). She sat pale with anguish (она сидела, бледная от страдания; anguish – мука, боль, страдание). But she had to go through it (но она должна была пройти через это).