Внезапно до одного из зверей дошло, что рядом сто

и

т добыча полегче, он развернулся — и ринулся на паренька. Тот отскочил, увидел несущееся в полете мохнатое тело, оскаленную пасть, взмахнул мечом…

Чудовище ударило его лапами в плечи и приземлилось на грудь, впечатав затылком в дорогу. Оно бы вырвало мальчику горло в ту же секунду — если бы не меч, попавший между челюстей. Зубы его рефлекторно сомкнулись на клинке, как на добыче, и из оружия у твари остались лишь когти и хвост, хотя и одного из них хватало, чтобы убить человека. Мальчик, что было м

о

чи, вцепился чудищу в шею, но с тем же успехом он мог попытаться душить бревно. Обдавая смрадным дыханием и слюнями, зверь выпустил когти — и Найз закричал. Пальцы его впились в рукоять меча, тщетно силясь вырвать из железных тисков… И вдруг перед глазами мелькнула сталь.

Голова чудовища дернулась, из глотки вырвался визг, и на лицо мальчика хлынуло что-то черное и горячее. Почти захлебываясь, он вывернулся из-под обмякшей туши, попытался подняться, упал на колени, лихорадочно вытирая глаза рукавом и борясь с тошнотой, нащупал кинжал…

— Спокойно, парень! Перерыв между раундами! — прозвучал голос Фалько.

— Мастер Виклеан!.. Звери!..

— Жив. Разберемся. Сиди тут.

Сзади донесся рык твари, собачий визг… Тень жеребца Фалько накрыла мальчишку и пропала — и тут же за спиной раздался свист стали, рев, вой, топот копыт, новые крики и рык…

Найз встал. Выставив кинжал перед собой и чувствуя, как желудок рвется к горлу, он принялся вытирать с лица смрадную черную кровь. Каждое движение разодранных плеч отзывалось болью. В попытке избавиться от мерзкого вкуса во рту, он сплюнул раз, другой, но едкая кровь всё равно обжигала, заставляя давиться дыханием.

Сзади, сыпля проклятьями и уговорами для успокоения то ли лошадей, то ли самих себя, торговцы тщились высвободить запутавшуюся в постромках пару. Мальчик зашарил глазами по дороге, готовый сражаться, но чудищам было не до него. Повсюду верховые охранники каравана скакали от одной твари к другой — если те не находили их раньше — и рубили, рубили, рубили… А зеленые волки, точно обезумевшие, вместо того, чтоб бежать, всё метались по дороге, разрывая и кромсая своими жуткими клыками, когтями и хвостами живых и мертвых.

Последняя тварь с отсеченной охранником лапой бросилась на его коня и вцепилась в горло оставшимися конечностями и зубами. Тот повалился, придавливая всадника. Оказавшийся неподалеку Фалько пришпорил Армасара и на всем скаку рассёк чудовище надвое. Лапы его обмякли, но голова в агонии продолжала работать челюстями, пока второй удар не раскроил и ее.

Не в силах смотреть, Найз добрел до обочины и упал на колени, извергая остатка завтрака. Чувствуя себя так, словно зеленая тварь вырвала горло ему, он застыл, уронив голову и упершись ладонями в грязь.

Чьи-то сильные руки неожиданно подхватили его подмышки и поставили на ноги. Грубая ладонь коснулась лица, стирая грязь и кровь.

— Идти можешь? — прозвучал голос гардекора.

— Я помогу! Сейчас! — раздался взволнованный выкрик, и мальчик увидел, как Белка выбирается из перевернутого фургона, зажимая подмышкой мешок со снадобьям, корпией и чистыми полотняными лентами. Ее волнистые темные волосы до плеч, и в лучшие времена отказывавшиеся укладываться в прическу, торчали в разные стороны, а на локте дорожного платья зияла дыра. — Лунга, скорей!

— Иду-бегу! — донеся скрипучий голос ее дядьки из-за порванной парусины тента. — Только выползу вот… Тут такие завалы… и все на мне… или я под ними… Сейчас выберусь и приду, милая!

— Не надо мне помогать! Со мной всё в порядке! — морщась от боли в плечах, мальчик заморгал. Зрение слегка прояснилось, и он огляделся.

Пара торговцев, ругая на чем свет стоит зеленых тварей, молодую луну и своего предводителя, всё еще пыталась успокоить и выпрячь запутавшуюся пару. Конь мастера Виклеана, как и несколько других лошадей, лежал неподвижно. Рядом с ним — и вдоль дороги до головного фургона — валялись зеленые твари, десятка три или больше. Остальной караван, вставший в хаосе фургонов, людей, собак и лошадей, кричал, стонал и метался, как раненое животное. Едкий запах крови — красной и черной, витал над дорогой как радостный падальщик, впитываясь, казалось, в одежду и проникая в поры так, что тошнота вновь подступала к горлу. Но стоило взгляду мальчика упасть на чудище клозах в четырех от него, как всё остальное моментально ушло на задний план.

Зверь, пытавшийся его загрызть, растянулся на боку, подогнув когтистые лапы. Из одной его глазницы торчала рукоятка ножа гардекора. Со странной смесью любопытства, страха и гадливости мальчик подошел и впервые рассмотрел зеленую тварь, как следует.

Размером она и впрямь была с матерого волка. Всё ее тело, кроме чешуйчатой головы, покрывали жесткие веревкообразные выросты, принятые им за шерсть, длиной нолов в десять-пятнадцать. Из открытой пасти торчали клыки толщиной с мизинец. Зелено-бурая шкура, делавшая зверя незаметным на обочине, на глазах принимала цвет грязи, на которой он лежал.