Шрифт:
– У нас? – удивился Станислав Игнатьевич.
– А как же…
– Нет, мой друг, Вы не путайте. У нас две нобелевки по карманам, у каждого. У Вас – за открытие ЭТС, и ещё одна – у меня, за моих суицидников. Правда, работы предстоит «огого»! Остаётся ещё много непонятного.
Оба человека подошли к конечной цели – они стояли у двери. Невысокий квадратный профессор порыскал по карманам и вытащил на блёклый свет коридорных ламп связку ключей. Затем немного повозился с замком, прежде чем дверь была открыта. Всё это время вытянутый человек молча стоял рядом, прислонившись к холодной стене, и с интересом наблюдал за суетливыми движениями друга.
Зайдя в крохотную каморку (где размещались только шкаф до самого потолка, стол, настолько заваленный папками, что из-под них выглядывала лишь верхушка монитора, да пара стульев), мужчины бессильно плюхнулись на стулья.
– Угощайтесь, – Станислав Игнатьевич протянул Льву Адамовичу полупустую пачку «Кемела».
Учёные закурили.
– Так на чём мы…
– На том, что много непонятного, – напомнил Лев Адамович.
– Ах да… Так вот, то, что они все отказались от мысли о суициде, после обязанности отдать своё тело другим, легко можно понять. Тем более, что эгоизм самоубийств нам-то и надо было доказать. Но вот почему у каждого исследуемого после эксперимента значительно повысился уровень жизни, то есть, проще говоря, почему они вдруг начинали чувствовать себя счастливыми – остаётся главной загадкой.
– Может быть, тонотосальный шок каким-то образом влияет на состояние мозга? – предположил Лев Адамович.
– В смысле?
– Ну, например, затрагивает гипофиз, и симулирует выработку эндорфинов?
– Всё может быть, мой друг… – задумчиво произнес профессор Степаненко, – однако у меня есть другое предположение.
– ???
– А что, если у самоубийц были серьёзные проблемы, о которых мы не знали…
– Каким образом, Станислав Игнатьевич? – перебил рассуждения коллеги Лев Адамович. – Мы досконально «прошлись» по жизни исследуемых – «от» и «до». И Вы сами прекрасно знаете, что нет у них и быть не может каких-то серьёзных причин лишать себя жизни. Ну, там, одноклассники не признают или баба бросила – это понятно. Но ведь такой ерунды у каждого навалом. Однако большинство с этим справляются.
– Нет-нет… Я и говорю, что именно они – «не большинство»! Я имею ввиду… А что, если у них есть что-то невидимое нам, не касаемое реальной жизни и даже не из области отношений с другими, а что-то в их внутреннем мире…
– Да что, в конце концов, Вы имеете ввиду?! И что, по-Вашему, может заставить человека пойти на этот глупый, бессмысленный и безответственный поступок? Одиночество? Скука? Отсутствие мозгов?
– Это само собой. Но представьте себе, Лев Адамович, что есть у меня мечта…
– Мечта?
– Да, самая обычная мечта. Например, создать автомобиль. Но по каким-то причинам я не могу этого сделать. Допустим, нет у меня глаз и рук. Каким образом я смогу осуществить свою главную жизненную задачу? Какой смысл мне жить?
– Но ведь у всех них есть и глаза, и руки, и даже жопа есть!
– Во-первых, не горячитесь так… Вот так, хорошо… Выдохнете… Лев Адамович, не понимайте всё буквально. Руки и ноги – это метафора! Может быть, у них внутри что-то не так, им что-то не даёт идти к мечте! А после того как у самоубийц не остается времени, они плюют на все свои стопоры и страхи, и начинают-таки двигаться вперёд. Ведь каждый… Подумайте… КАЖДЫЙ из тысячи человек брал себе 24 часа на «подумать». Возможно, за эти часы они переступали через себя, решались на отчаянный шаг!
– Вы, Станислав Игнатьевич, фантазёр и романтик! – насмешливо покрутил у виска Лев Адамович.
– Ещё два года назад ЭТСка тоже была фантазией!
– Не знаю… Не знаю… Есть идея – исследуйте! На то вы и учёный. И, может быть, именно Вы найдёте пилюлю абсолютного счастья – сокращенно ПАС. Видите, я уже и название придумал.
– Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Ладно, хватит мечтать. Надо готовить отчёт о сегодняшнем случае. Увидимся позже, – помахал рукой Станислав Игнатьевич вслед ныряющему за дверь Льву Адамовичу.
– Да-да… Увидимся… – послышался из коридора голос, словно прошедший водосточную трубу.
Гори, уголёк… Гори!
Ведь наконец-таки пришла ночь…
Не прощаюсь… Клубничка!
Невысокая девушка, опершись обеими руками о край стола, внимательно, строчка за строчкой, пробегала глазами по исписанным мелким шрифтом листам. Саша стоял в стороне, ожидая, пока она закончит. Лица девушки совсем не было видно – длинные тёмно-каштановые волосы закрывали его. Она уже минут десять «знакомилась» (как сама выразилась) с Сашиной анкетой.
– Гм-м… – периодически она издавала невразумительные звуки, означающие то ли удивление, то ли удовлетворённость прочитанным текстом, то ли вообще не пойми что. – Хм-м…
Саша с явным удовольствием и интересом наблюдал за тем, КАК она читает. Её голова, в данный момент больше всего напоминавшая метёлку, сплошь состоящую из спутанных прутьев, синхронно с читаемым текстом медленно ползла слева направо, затем в какой-то момент одним быстрым рывком голова возвращалась в исходное положение и опять неутомимо ползла к правому плечу, будто она и вовсе не соединялась при помощи позвоночника с телом, а имела свои маленькие ножки.