Она по-прежнему держала палочку наизготовку.

– Так как насчет того, чтобы признать это? Признай, что ты слабак.

– Давай начнем с тебя.

– Я не слабая.

– По поводу этого дерьмового Скавентона. Признайся, что это тебя возбудило.

– Пошел ты.

– Ага, я и говорю, тебе хочется.

– Какого черта с тобой не так?
– прошипела Гермиона, ее спокойствие быстро улетучивалось, лицо с каждой секундой пылало все сильнее.

Драко сделал к ней еще шаг.

– А как ты думаешь, почему этот вопрос тебя так сильно волнует?

– Потому что это самая большая мерзость, которую я от тебя слышала в этом году.

– Правда?

– Да.

Драко был так близко, что конец ее палочки касался его рубашки. Гермионе не нравилось, что он подобрался почти вплотную, а она ею так и не воспользовалась.

– Почему бы тебе не ответить?
– предложил он.
– Тебе это понравилось?

– Понравилось?
– Какого хрена он вообще задает такие вопросы.
– Разумеется, мне это не понравилось!

– Не понравилось?

– Нет.

– Врешь.

– Еще шаг, и я это сделаю, ублюдок.
– Ее трясло. Черт побери, перестань трястись. Он завел ее, как всегда, вывернул всю ее сдержанность наизнанку.

– Я видел, как ты дышала.
– Драко опять понизил голос.
– Так же, как сейчас.

– Ты вывел меня из себя, - сказала она.
– Пойми это своей тупой башкой, извращенец.

Он, не мигая, смотрел на нее острым, пронизывающим взглядом.

Гермиона глубоко вдохнула, резко втянув воздух через нос, твердо встала и выпрямила спину. Столько всего хотелось сказать. Столько всего.

– Раскрой глаза и посмотри на себя, Малфой. Ты что, действительно больше ничего не умеешь, кроме как бессмысленно и бесконечно издеваться?
– И, раз уж она начала… - Ты вообще не умеешь общаться… тебе бы только трахаться или заставлять этих кретинов Крэбба и Гойла избивать кого попало до полусмерти? Ты даже не понимаешь, что это только доказывает твою мерзкую слабость и уязвимость. Бедняжка, ты не можешь вынести, когда тебе говорят правду, тебе невыносимо знать, что кто-то не боится тебя так, как другие. Как этот гриффиндорец, как Гарри и Рон, как я.
– Гермиона уже не могла остановиться.
– Сколько прошло времени, Малфой? Семь лет? Как тебе удалось стоять в сторонке и смотреть, как все взрослеют, не понимая, что, может быть, только может быть, ты должен делать то же самое? Мне тебя жаль. Самозваный лидер Слизерина, самого гнусно извращенного факультета во всей школе, и тебе абсолютно нечему их научить, кроме как похерить последние остатки хорошего, сохранившиеся под их маленькими черепушками. Ты думаешь, грязнокровки ненормальные, Малфой? Думаешь, мы больные? Это тебе нужна помощь! У меня мурашки по телу каждый раз, когда мы оказываемся в одной комнате! Ты в полном дерьме, Малфой. А твой отец не мог научить тебя ничему, кроме как тащить за собой в это дерьмо всех остальных.
– Ее палочка полетела в сторону.

Гермиона стояла у стены, задыхаясь, лицо Драко было в нескольких сантиметрах от нее, когда он схватил ее за плечи и крепко, грубо припечатал к стене. Обездвиженная, злая, неспособная погасить огонь внутри, Гермиона быстро восстановила дыхание.

– Давай, - прошипела она.
– Ударь меня.
– Драко тяжело дышал, его брови почти сошлись на переносице. Он стиснул зубы так, что они щелкнули у нее перед носом. Гермиона слышала этот звук, чувствовала его ярость.
– Ударь меня, - повторила она.

Драко скрипнул зубами, на скулах заходили желваки. Близко, так близко от нее, о, черт. Ведь это то, чего хотел бы от тебя отец, не правда ли?

Его близость оглушала. Ее отражение плясало в его глазах. Неважно, насколько Гермиона владела голосом, все равно она выглядела до смерти напуганной.

– Разве это не то, что бы он сказал?
– она начала заикаться.
– Ударь меня. Ударь грязнокровную суку. Мы слабые.
– Ее лицо было так близко, и он хотел ударить, ему это было так... так необходимо, пока она, дрожа, стояла у стены и говорила эти острые, горячие, смертельные слова.
– Давай, - еще раз повторила она. Остро, горячо, смертельно.
– Ударь меня, Малфой.
– И Драко сделал единственное, что могло его удержать.

Единственное. Он поцеловал ее.

Его губы обрушились на нее, и Гермиона ударилась головой о стену. Девушка глухо вскрикнула, плотно сжала рот и попыталась вырваться, оторваться от него.

– Нет!
– Несмотря на сопротивление, он взял ее за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза.
– Иди ты в пень, Малфой!
– всхлипнула Гермиона. Она кожей чувствовала его дыхание, и от этого ее бросало в дрожь. Глубокий, испуганный, жестокий трепет вдоль спины, от которого вставали дыбом маленькие волоски на коже. Она снова попыталась вырваться, но Драко только усилил хватку.