Однажды в библиотеке на пятом курсе Грейнджер, вечно нагруженная какими-то книгами и ничего не видящая на своём пути, врезалась в Панси. Она вспомнила, с какой яростью слова «тупая грязнокровка» и «неуклюжая сучка» срывались с ее губ. И в этом не было ничего необычного, если бы не Драко, который поднялся из-за стола позади них, и в какой-то абсолютно нереальный момент встал между ними и посоветовал Панси забить. И в этом не было никакого смысла.

Но Панси просто проигнорировала это.

Странно, что она помнила этот момент лучше остальных. Даже лучше, чем те моменты, когда начала ловить его за тем, как он пялится на Гриффиндорский стол. Моменты, когда осознала, что как бы она ни старалась убедить себя, что он смотрел на Поттера, он смотрел на неё. На грязнокровку. Почти так же больно, как тогда на шестом курсе, когда эта мразь споткнулась на ступеньках прямо перед ним, а он наклонился, чтобы придержать её.

Сердце разрывалось на куски. Как в тот раз, когда он показал ей гриффиндорский галстук и попросил надеть его перед тем, как они займутся любовью.

Перед тем, как они трахнутся.

Да, это более подходящее слово.

И не смотря на всё это, она не задавала вопросов. Ни разу. Она просто медленно подыхала в мучительном понимании, что происходящее слишком неправильно. Что он намного чаще стал трахаться со всеми подряд. Что сильно удлинился список девок из Гриффиндора, которых он успел уложить в койку. А ей только и оставалось подмечать, как на следующее утро он подмигивает очередной девице - исключительно брюнетке.

У тебя паранойя, Панси. Как бы она хотела сказать это самой себе. Ты, бл*, чокнутая, страдающая паранойей дура. Но, тем не менее, она ею не была. Особенно сейчас, будучи уверенной на сто процентов.

Панси прислонилась к тёмной каменной стене узкого коридора и мысленно встряхнулась, чтобы остановить лихорадочный поток мыслей. Не хотелось снова размышлять на тему как, почему, и с-чего-всё-началось. Лучше уж подумать о том плане, что она только что пустила вход.

Это было рискованно. Но весь смысл заключался в том, что это наведет гребаный порядок. И эта часть должна пройти без осложнений.

Это было до смешного просто, если подумать. А как грела мысль о том, что грязнокровная сука ещё своё получит.

Оборотное зелье. Старый, проверенный трюк.

Хотя было и не так-то легко, как она думала - не привлекая лишнего внимания, найти кого-нибудь из гриффиндорцев, кто бы смог достать для неё любую пригодную частичку Поттера. Но с этим она справилась. Ведь ей всегда всё удаётся. Первоначально планировалось заполучить желаемое во время прошлого разговора с ним. Для этого она наплела ему мудреную историю о Драко и Гермионе, застав его вне пределов замка. Но тогда она не смогла подобраться достаточно близко. И это все усложнило. А потом она неожиданно расплакалось, что немало встряхнуло ее. Чтобы все получилось, нужно стараться держать себя в руках.

Но она нашла четверокурсника, заплатила ему и получила подходящую прядь волос в тот же день прежде, чем отправилась в библиотеку. И, конечно же, информация, что она услышала об одиночном дежурстве Гермионы и запланированной встрече с Драко, обозначили ей время, место и прочие детали. Просто превосходно. Словно так и задумывалось.

Теперь только оставалось найти того, кто выпьет зелье. О самой Панси и речи быть не могло: она не была готова сделать это лично. Не потому, что ей бы не доставило удовольствия добить её, а потому что ее не прельщало получить в отместку.

Это должен быть кто-нибудь другой. Кто-то ничтожный.

Панси спрашивала саму себя, чувствует ли она за собой вину за то, что втянула в эту историю ни в чём не повинного шестикурсника из Слизерина. Кроме того, он был в отчаянии. Хотя и не такой невинный, когда он вставлял ей. Да, некоторые мальчики многое бы сделали ради накрашенного лица Панси Паркинсон. Впрочем, несколько сотен галеонов тоже не помешали бы.

Она могла бы попросить и Блейза, но не хотела, чтобы кто-то из её близких пострадал. А то, что кто-то пострадает, она знала наверняка.

Потому что первым, кто ринется это останавливать, станет Малфой.

Да, жаль, что придется вовлечь кого-то еще, но, по сути, это была полностью вина Драко. Он реально сам во всём виноват.

Она не могла нести ответственность за свои поступки. Он сам её вынудил. Довел до этого дерьмового помутнения рассудка.

Панси велела этому слизеринцу – без тени подозрений выпившему зелье – рассказать грязнокровке о якобы его истинных чувствах к ней. Это была любимая тема Драко – он вечно ныл что-то по этому поводу Панси. Он всегда был уверен, что Поттер влюблён в Грейнджер. Осознание, что это была самая настоящая ревность, выворачивало наизнанку внутренности Панси. Но, по крайней мере, теперь у нее было, за что зацепиться.