– Драко, пожалуйста.

– Нет! – воскликнул он. В голосе злость и напряжение. – Я не жду от тебя ничего в ответ, но не смей плевать на меня! Не веди себя так, словно это неправильно!

– Как ты не понимаешь? Всё это ошибка! Мы ничего не видим за пеленой эмоций! Мы тонем в них! Как ты можешь доверять своим чувства в такой момент?

– Потому что нельзя отрицать столь очевидные вещи! Ты просто знаешь, что они есть. Когда же до тебя дойдёт?

– Это… возможно это просто иллюзия. Как и все это. Я существую, а не живу, не говоря уже о том, чтобы доверять тому, что чувствую.

– Класс, Гермиона! Супер! Если тебе так будет легче, катись в таком случае к Поттеру и притворись, что никогда не слышала от меня тех слов!

– Ты не обязан был говорить мне это! – крикнула Гермиона. – Я пыталась остановить тебя!

– Да неважно! Это ничего не меняет! Скажу я тебе или нет, всё равно так есть! Я ненавижу тебя, но при этом всегда любил! Все вот так обернулось, и я до хера, блин, сожалею об этом, Грейнджер!

– Я не люблю тебя! – …крик сквозь слёзы… - Как я могу полюбить того, кто сотворил все это со мной? Я ненавижу себя! Ты заставил меня ненавидеть себя!

– Ну и вали! Пошла к чёрту, Грейнджер! Иначе ты просто сдохнешь, если не сделаешь этого!

Боль. Невозможной силы боль волной окатила с его бледного лица.

Гермиона с трудом сдерживалась, чтобы ее не вырвало прямо там. В памяти всплывали вспышки картинок былой жестокости. Неистовые поцелуи и крики. Непрекращающиеся крики. Они не перестанут мучить её, не подарив даже минутную возможность перевести дух.

Убраться отсюда.

Дверь за её спиной захлопнулась. Она, сбегая по каменным ступеням из общей комнаты, поскользнулась и упала прямо на колени. Не покидало ощущение, будто её сейчас вырвет. Но так ничего и не случилось. Лишь где-то в желудке все повело от боли.

Любила ли она его?

А какое это имеет значение?

Вот она, новая Гермиона.

ГЛАВА 21.

Перед тем, как оглянуться на прошедшие несколько месяцев, тебе приходится задержать дыхание. Потому что волна боли и тошноты порой бывает просто нестерпимой. А нехватка кислорода каким-то образом облегчает перенести это.

Поэтому перед тем, как оглянуться на прошлое, задержи дыхание.

А потом, когда выдохнешь, ты можешь притвориться – пусть всего на краткий миг – что этих месяцев и вовсе никогда не было.

ЧАСТЬ 1

*

В ту ночь, когда она оставила его в прошлом, Гермиона спала в кровати Джинни. И той же самой ночью она сказала, что не любит его. Она чувствовала, как в голове Джинни роятся незаданные вопросы, и была крайне признательна, что они такими и остались.

Как только Гермиона поняла, что подруга заснула, то дала волю слезам. И в полной тишине, лежа на своей стороне кровати, ее продолжала бить мелкая дрожь. А с наступлением утра она ушла раньше, чем кто-либо в спальне проснулся.

В тот день коридоры были пустынны. Это было воскресное утро, и все еще спали. Но ощущение было такое, что их и вовсе здесь не было. Такое, словно на мили вокруг не было ни души. Она не слышала ни единого звука, за исключением того, как кровь приливала к ушам, в то время как боль водоворотом закружила на дне желудка.

Воскресенье – день, когда он должен был уйти. Он должен был уйти к вечеру. Поэтому Гермиона эти часы провела во дворе замка, слушая ветер, игнорируя растущее чувство голода, которое еще и затуманило сознание. И только лишь с наступлением сумерек она вернулась в башню. Открыла дверь. Пусто. Никого.

Он ушел.

Прошло три дня. Три ночи без него, спящего в соседней комнате.

Боль, что испытывала Гермиона, разъедала ее изнутри. Она шла спать и просыпалась. А боль никуда не девалась. Она обжигала желудок и волной поднималась к груди. И никуда не исчезала.

Она посещала занятия - сидела молча и небрежно что-то записывала. Она избегала показываться на завтраках, обедах и ужинах. Старалась держаться в стороне от большого скопления народа. Она избегала всех. А к концу дня возвращалась в гостиную, усаживалась на верхней ступеньке и пальцами гладила деревянную обшивку двери его спальни, зная, что его за ней нет. И не зная где он. Впустую мысленно повторяя последние сказанные ему слова. Снова и снова. Каждый раз усиливая боль. Каждый раз разражаясь слезами. И все это до тех пор, пока усталость не наваливалась с такой силой, что она больше не могла думать, а потом она возвращалась в кровать. Возвращалась к бессознательному забытью во сне.