Капитан Купер сел на спружинивший матрас.

– Жестко. Но это лучше, чем спать в яме. И вы будете довольно далеко, так что мои ночные хождения вас не потревожат.

Ах да. Его ночные кошмары. Она должна позвонить доктору Фентрессу.

– Я рада, что вам все подходит. По правде говоря, меня не было здесь долгие годы, поэтому я забыла, какая тут обстановка. Двери всегда были закрыты на ключ.

– Сколько вам было лет, когда вы лишились родителей?

– Четыре. – Разумеется, она получила драгоценности матери, но больше ничего. Тетя Грейс постаралась, чтобы в комнатах не осталось ничего, что бы напоминало ей о родителях. Может быть, что-то из их вещей уцелело на чердаке? Как мило было бы представить себе маму в одном из ее платьев от Уорта!

– Всего четыре. Как мало. Моя мать умерла, когда мне было пятнадцать.

– Значит, ваш отец до сих пор жив?

– Нет.

Капитан Купер не стал уточнять, и Луиза оставила грустную тему. Оба они сироты, и Максимилиан Норвич – тоже. Нетрудно убить вымышленное лицо, которое стало вдруг мешать. Трудно жить с настоящей потерей.

– Наши чемоданы должны поднять сюда с минуты на минуту. Не желаете ли воспользоваться… – Настоящая жена не стала бы смущаться, предлагая мужу вымыться или воспользоваться уборной. Но она же не настоящая жена.

– Сначала дамы. Я подожду здесь. – Он втиснул свое длинное тело в отцовское кресло и закрыл глаза.

Боже всемогущий. Луиза надеялась, что капитан Купер ничего не услышал, когда она облегчалась. Чтобы было наверняка, она открыла краны и стала напевать. Рановато для рождественских гимнов, но она никогда не признавала правил рождественского поста, не станет этого делать и сейчас. По ее мнению, эти унылые песнопения давно пора оставить в прошлом.

После нескольких куплетов «Доброго короля Венцеслава» она вымыла лицо и руки и внимательно осмотрела зубы на предмет остатков ланча, съеденного в поезде. Тянуть больше нельзя. Пора идти к тете Грейс.

Но когда Луиза вернулась в гардеробную отца, она обнаружила своего «мужа» крепко спящим в кресле. Он даже тихонько похрапывал. У Луизы не хватило духу его будить – последние дни и для нее самой выдались очень утомительными. Она на цыпочках вышла из комнаты, решив принести тете извинения. Несколько часов промедления – какая разница? Капитан Купер будет в распоряжении Луизы целый месяц. Ей хватит времени, чтобы настрадаться под тяжелым взглядом тети Грейс, сущей горгоны.

Синие бархатные шторы были задернуты, чтобы препятствовать проникновению в комнату неярких лучей полуденного солнца. Но запаха болезни или близкой смерти здесь не ощущалось. Тетя Грейс в кружевном капоте сидела в постели, выпрямив спину. Очки для чтения сползли на кончик носа, выцветшие светлые волосы аккуратно зачесаны наверх. Поверх стеганого одеяла громоздилась куча светских газет. Тетя отложила выпуск «Татлера» и поверх очков уставилась на Луизу пристальным взглядом темных глаз.

– А, племянница! Как приятно, что ты снова с нами, ведь тебя так долго не было. Полагаю, нам следует дать в газеты объявление о твоем замужестве. Просто неприлично, что мы до сих пор этого не сделали. Мне кажется, они захотят взять у тебя интервью; хотя мы, разумеется, будем избегать излишней огласки. И как тебе это – уже четыре месяца супружеского счастья? – Она всматривалась в полумрак за спиной Луизы. – Где же твой молодой человек?

О господи! Луиза не планировала ни объявления, ни интервью.

– Он шлет вам свои сожаления, тетя Грейс. Боюсь, его мучит старое ранение.

– Ранение? Что еще за ранение?

– Кажется, я забыла о нем упомянуть. В юности он повредил глаз во время матча по боксу. Боюсь, время от времени он испытывает ужасные головные боли. Путешествие его утомило.

– Ты не поспешила приковать себя к беспомощному инвалиду, а, Луиза? Из твоих писем у меня сложилось впечатление, что мистер Норвич – само совершенство.

– Максимилиан – само совершенство, это правда. Лучшего мужа я не могла бы желать.

– Твоя преданность неоправданна, если он недостоин ни тебя, ни твоего состояния. Вся эта чушь насчет искусства! Какой мужчина станет тратить дни на то, чтобы глазеть на картины в музеях? Наверное, он не мужчина, а тряпка.

Луиза подавила смешок. Капитана Купера ни в коем случае нельзя назвать бабой.

– Разумеется, нет. Он собирает произведения искусства для своего замка. В определенных кругах он слывет знатоком.

– Полагаю, ты захочешь осесть во Франции и оставишь меня управлять Роузмонтом?