Полусонный, Кришноканто не мог бы даже сказать, действительно ли в комнате нет света, так как глаза его все время оставались закрытыми. Незадолго до пробуждения Кришноканто как раз снилось, что за ложные показания по делу Хори Гхоша он попал в тюрьму. В тюрьме же, как известно, всегда темно. Потом щелкнул ключ в замке. Но может, это тюремный ключ? Наконец сознание его несколько прояснилось. Он протянул руку за трубкой, не нашел ее и по привычке позвал:

— Эй, Хори!

Ни в задней половине дома, ни на террасе Кришноканто спать не любил и устроил себе спальню в средней комнате. Здесь ночевали только он да его верный телохранитель Хори. Его-то и звал теперь Кришноканто. Однако слуга не откликнулся, и Кришноканто снова погрузился в сон. Тем временем настоящее завещание исчезло из дома Кришноканто, и на его месте оказалось завещание фальшивое.

На следующее утро, когда Рохини собралась стряпать, на кухню явился Хоролал. К счастью, Брохманондо не было дома, а то бы он заподозрил неладное. Хоролал медленно приближался к Рохини, но она притворилась, что не замечает его. Тогда Хоролал проговорил:

— Да подними же ты голову. Не бойся, не разобьется твой горшок.

Рохини улыбнулась.

— Ну как, удалось? — нетерпеливо спросил Хоролал.

Вместо ответа Рохини протянула ему украденное завещание. Хоролал внимательно просмотрел его и не смог сдержать торжествующей улыбки.

— Как ты его достала?

Рохини с готовностью принялась рассказывать. Мало что в ее повествовании соответствовало истине. Она сочинила целую историю о том, как завещание упало в ящичек для перьев и как она доставала его оттуда. Рассказывая, она взяла из рук Хоролала завещание, чтобы показать, как все происходило. Потом неожиданно куда-то вышла, а когда вернулась, завещания у нее уже не было.

— Куда ты его дела? — спросил, заметив это, Хоролал.

— Положила в надежное место.

— Зачем? Я ведь сейчас ухожу.

— Уже сейчас? Так быстро?

— Мне некогда!

— Что ж, идите.

— А завещание?

— Оно останется у меня.

— Как? Разве ты не отдашь его мне?

— А разве не все равно, у кого из нас оно будет?

— Для кого же ты украла его, если не собираешься отдавать мне?

— Для вас. И сохраню его тоже для вас. А когда вы женитесь на вдове, я передам это завещание вашей жене. Можете потом даже разорвать его.

Только теперь Хоролал все понял.

— Но это невозможно, Рохини! — умоляюще проговорил он. — Я тебе заплачу за него сколько хочешь.

— И за сто тысяч не отдам. Мне нужно именно то, что вы обещали.

— Повторяю тебе, это невозможно. Сама подумай: я обманываю, я краду, но все это потому, что со мной поступили несправедливо. А ты? Чего ради ты пошла на воровство?

Рохини изменилась в лице и низко опустила голову.

— Я все же сын Кришноканто Рая, и не могу взять в жены воровку.

Рохини вздрогнула, словно ее ударили, и, открыв лицо, в упор посмотрела на Хоролала.

— Значит, я воровка? А ты? Ты святой, конечно. А кто уговаривал меня? Кто подкупить хотел? Кто обманул меня, честную женщину? Да на такую подлость ни один, даже самый пропащий, человек не решился бы! А ты пошел на это, ты, сын Кришноканто Рая! Какой позор! Я недостойна тебя? Думаю, что теперь даже самая несчастная женщина постыдится выйти замуж за такого подлеца, как ты. Будь ты женщиной, я запустила бы в тебя чем попало. Так что лучше убирайся подобру-поздорову, ты, мужчина!

Но Хоролал ничего не ответил, с достоинством удалился и даже попытался улыбнуться на прощание. Рохини тоже чувствовала, что наговорила лишнего. Она поправила растрепавшиеся волосы и принялась готовить. Слезы неудержимо текли по ее щекам.

Ах ты, кукушка, весенняя птица! Распевай себе на здоровье, я не против, только очень тебя прошу, знай меру. Вот я, например, только что с превеликим трудом разыскал бумагу, перо, чернила; еще больших усилий мне стоило собраться с мыслями, и как раз в тот момент, когда наконец я решил приняться за «Завещание Кришноканто», раздалось твое «ку-ку! ку-ку!». Согласен, голос у тебя очень приятный, но все же это не дает тебе права отвлекать людей от их занятий. Даже резвое перо и почтенные седины не могут спасти от твоего голоса. Когда же он долетает до ушей молодого человека, который томится за полуразвалившейся стеною конторы в надежде на богатство, и ломает себе голову над подсчетом доходов и расходов, то у него перестает сходиться баланс. Опасно тебя слушать и девушкам, тоскующим в разлуке с любимыми. Присядет красавица, чтобы поесть немножко после полного трудов и забот дня, но вдруг слышит твое «ку-ку», да так и застынет с чашкой на коленях, а то еще с отсутствующим видом посолит и съест свою простоквашу. В твоем голосе, милая кукушка, таятся какие-то чары. Ведь когда ты запела на дереве бокул, а вдова Рохини как раз шла за водой… Но сначала скажем, почему Рохини сама отправилась за водой.

Дело вот в чем. Брохманондо жил более чем скромно и не обременял себя слугами. Удобнее ли таким образом вести хозяйство, я судить не берусь. Во всяком случае, в доме, где нет прислуги, нет и сплетен, воровства, скандалов и грязи. Все это создается божеством по имени Слуга. Дом с большим количеством прислуги превращается в настоящее поле Курукшетра, в постоянную арену битв с Раваной. Одни бродят по такому дому, превращенному в поле брани, вооружившись метлой, как Бхима; другие осыпают угрозами своих противников — точно так же, как когда-то поступал легендарный Карна с героями Дурьёдханой, Бхишмой и Дроной; третьи, подобно Кумбхакарне, спят по шесть месяцев подряд, а проснувшись, пожирают все, что можно; четвертые уподобляются Сугриве и носятся с развевающимися космами, всегда готовые сразиться с Кумбхакарной. И далее все в том же духе.