– Может быть, – не стал спорить Дэвенпорт.

– Футбол?

– Хоккей.

– Да, у вас шрамы… считаете, что сможете со мной справиться. – Данн снова расслабился, и по его лицу скользнуло слегка удивленное выражение.

– Конечно, – кивнув, ответил Лукас.

– Хм-м-м, – протянул он, как будто сомневался в этом, но уже в следующее мгновение перестал улыбаться. – Как вы думаете, вам удастся найти мою жену и детей?

– Я их найду, – пообещал Дэвенпорт.

– Но вы не гарантируете, в каком состоянии, – добавил Данн.

Лукас отвернулся и посмотрел в темный коридор. У него возникло ощущение, будто что-то отвратительное коснулось его лица.

– Нет, – ответил он темноте.

Убойный отдел напоминал редакцию новостей слегка потрепанной ежедневной газетенки какого-нибудь маленького городка. Небольшие кабинки для детективов разделяли перегородки, доходившие до плеч; некоторые столы поражали своей аккуратностью, другие являли собой настоящую свалку из бумаг и самых разных предметов. Три вида металлических картотечных шкафов, серых или цвета замазки, стояли всюду, где только для них находилось место. Старые плакаты и заметки, рисунки и бюрократические послания были прикреплены или напечатаны на стенах и досках для объявлений. На одном из шкафов пристроился коричневый пластмассовый радиоприемник размером с тостер, с круглой ручкой и погнутой вешалкой, служившей антенной. Из примитивного громкоговорителя доносился гнусавый голос:

«…Одно из самых известных в истории преступлений, сродни Похищению сабинянок [17] или делу Линдберга [18] , произошедшему уже в нашем веке…»

Лукас потягивал куриный бульон из серии «Суп-в-чашке» и остановился на пороге, держа стаканчик в двух дюймах от губ. Голос показался ему знакомым, но он никак не мог вспомнить, кому он принадлежит, пока говорившего не перебил диктор:

Вы слушаете Пирата Джимми Уокера, и у нас вопрос к доктору Дэвиду Гердлеру…

Доктор Гердлер, минуту назад вы сказали, что жертвы похищений идентифицируют себя с похитителями. А я считаю, что мы получили великолепный пример того, что происходит, когда либеральная школьная система пичкает детей политическим мусором и учит вещам, которые, по их представлениям, являются дурными, но в которые им приходится верить, потому что так говорят люди, наделенные властью, например, профсоюзные шлюхи, называющие себя учителями…

Голос Гердлера звучал исключительно мягко, тихо, фальшиво и очень настойчиво.

Я понимаю ваши чувства – хе-хе – хотя не полностью их разделяю: у нас много хороших учителей. Если отставить это в сторону, – да, такая идентификация действительно происходит и возникает через несколько часов после похищения; жертвы даже могут предложить эффективные способы помешать полиции поймать преступника…

Лукас уставился на приемник, не в силах поверить тому, что услышал. Грив сидел за своим столом и ел шоколадку с орехами.

– Похоже на речь политика, правда? Наверное, еле дождался, когда можно будет рвануть на радио. Вышел из школы и сразу туда поехал.

– И как давно он вот так выступает? – Дэвенпорт допил бульон и выбросил стаканчик в мусорное ведро.

– Уже час, – ответил Грив. – Кстати, тут куча репортеров, они уже сбились с ног, разыскивая тебя.

– Да пошли они, – сказал Лукас. – По крайней мере, на данный момент.

В отделе было около дюжины детективов – все из убойного, по большей части те, что занимались преступлениями на сексуальной почве и борьбой с безнравственностью, а также сбором информации. Некоторые сидели за столами; другие стояли, прислонившись к шкафам, или сидели на вращающихся креслах. Два копа, верзила и коротышка, обсуждали гольф. Парень из отдела преступлений на сексуальной почве протиснулся мимо Лукаса с подносом, заставленным стаканчиками с кофе и кока-колой. Почти все ели или пили, и в помещении пахло кофе, попкорном и пиццей.

Хармон Андерсон, который с аппетитом поглощал сэндвич с курицей, подошел к столу Грива. К верхней губе у него прилипла клякса майонеза.

– Вы только гляньте, как выделывается, – сказал он с набитым ртом. Андерсон, родом из деревни, был высококлассным специалистом по компьютерам. – Гердлер не врач. Он получил бакалавра по психологии в каком-то занюханном колледже в Северной Каролине.

Шерилл, все еще мокрая после дождя, вошла, сняла кепку, похлопала ею по куртке и повесила на крючок. Она кивнула Лукасу, показала глазами на приемник и спросила:

– Слышали?

– Сейчас слушаю, – ответил он и, обратившись к Гриву, спросил: – Ты просил его не делать этого?

Тот кивнул:

– Как обычно. Я сказал, что он не должен разглашать детали расследования, чтобы нарушители не узнали, что конкретно нам известно, и мы могли представить более четкую картину в суде.

– Ты сказал нарушители?

– Ну, сказал. Давай, пристрели меня теперь.

– Похоже, ему плевать на наши предупреждения, – проговорила Шерилл и взъерошила волосы, чтобы немного просушить их. – Я слушала его, когда ехала сюда. Он вспоминает подробности, о которых не сказал нам…