Шрифт:
A Urkraft [113] , – не весь ли просыпающийся Хаос! Эта приставка:
Ur! Urquelle, Urkunde, Urzeit, Umacht [114] .
Urahne, Ahne, Mutter und Kind
In dumpfer Stube beisammen sind… [115]
Ведь это вечность воет! Волком, в печной трубе. Каждая такая Urahne – Парка.
Drache и Rache [116] – и все «Nibelungenlied» [117] !
113
Первобытная сила (пер. с нем.).
114
Первобытный источник, древний акт, древние времена, древняя ночь (пер. с нем.).
115
Прародитель, предок, мать и дитя В глухом пространстве объединены… (пер. с нем.).
116
Дракон и Месть (пер. с нем.).
117
«Песнь о Нибелунгах» (пер. с нем.).
«Германия – страна чудаков» – «Land der Sonderlinge». Так бы я назвала книгу, которую я бы о ней написала (по-немецки). Sonderlich. Wunderlich [118] . Sonder и Wunder в родстве. Больше: вне Sonder нет Wunder, вне Wunder – нет Sonder.
О, я их видела: Naturmenschen [119] с шевелюрами краснокожих, пасторов, помешавшихся на Дионисе, пасторш, помешавшихся на хиромантии, почтенных старушек, ежевечерне, после ужина, совещающихся с умершим «другом» (мужем) – и других старушек – M"archenfrau, сказочниц по призванию и ремеслу, ремесленниц сказки. Сказка, как ремесло, и как ремесло кормящее. – Оцените страну.
118
Особенно. Удивительно (пер. с нем.).
119
Людей природы (пер. с нем.).
О, я их видела! Я их знаю! Другому кому-нибудь о здравомыслии и скуке немцев! Это страна сумасшедших, с ума сшедших на высшем разуме – духе.
«Немцы – мещане»… Нет, немцы – граждане: B"urger. От Burg: крепость. Немцы – крепостные Духа.
Мещанин, гражданин, bourgeois, citoyen [120] , y немцев же – неделимо – Bьrger. Для выявления же понятий мещанства, буржуазности – приставка klein: klein-b"urgerlich [121] .
120
Буржуа, гражданин (пер. с нем.).
121
Маленький: мещанский (пер. с нем.).
Может ли не быть отдельного слова для основной черты нации? Задуматься.
Мое вечное schw"armen [122] . В Германии это в порядке вещей, в Германии я вся в порядке вещей, белая ворона среди белых. В Германии я рядовой, любой.
Притеснен в Германии только притесняющий, т. е. распространяющийся – внешне – за указанный ему предел, пространственный ли, временной ли. Так, например, играя в своей комнате на флейте позже 10 часов, я распространяюсь за предел временной, установленный общежитием, и этим тесню соседа, в самом точном смысле стесняю (укорачиваю) его сон. – Умей играть молча! –
122
Увлекаться, мечтать (пер. с нем.).
Мне, до какой-то страсти равнодушной к внешнему, в Германии просторно.
В Германии меня прельщает упорядоченность (т. е. упрощенность) внешней жизни, – то, чего нет и никогда не было в России. Быт они скрутили в бараний рог – тем, что всецело ему подчинились. In der Beschr nkung zeigt sich erst der Meister, Und das Gesetz nuz kann uns Freiheit geben [123] .
Ни один немец не живет в этой жизни, но тело его исполнительно. Исполнительность немецких тел вы принимаете за рабство германских душ! Нет души свободней, души мятежней, души высокомерней! Они русским братья, но они мудрее (старше?) нас. Борьба с рыночной площади быта перенесена всецело на высоты духа. Им здесь ничего не нужно. Отсюда покорность. Ограничение себя здесь для безмерного владычества там. У них нет баррикад, но у них философские системы, взрывающие мир, и поэмы, его заново творящие.
123
В самоограничении познается лишь мастер,
И лишь закон дает нам свободу (пер. с нем.).
Сумасшедший поэт Гёльдерлин тридцать лет подряд упражняется на немом клавесине. Духовидец Новалис до конца своих дней сидит за решеткой банка. Ни Гёльдерлин своей тюрьмой, ни Новалис своей – не тяготятся. Они ее не замечают. Они свободны.
Германия – тиски для тел и Елисейские поля – для душ. Мне, при моей безмерности, нужны тиски.
– Ну, а как с войной?
– А с войной – так: не Александр Блок – с Райнером Мария Рильке, а пулемет с пулеметом. Не Александр Скрябин – с Рихардом Вагнером, а дредноут с дредноутом. Был бы убит Блок – оплакивала бы Блока (лучшую Россию), был бы убит Рильке – оплакивала бы Рильке (лучшую Германию), и никакая победа, наша ли, их ли, не утешила бы.
В национальной войне я ничего не чувствую, в гражданской – всё.
– Ну, а как с немецкими зверствами?
– Но я говорила о качественной Германии, не о количественной. Качество, порождаемое количеством – вот зверство. Человек наедине не зверь (не от чего и не с кем). Зверство начинается с Каина и Авеля, Ромула и Рема, т. е. с цифры два. От сей роковой цифры первого общежития до числа двузначного и дальше – катастрофическое нарастание зверства, с каждой единицей утысячеряющегося. (Вспомните детство и школу),
Короче: если «pour aimer il faud ^etre deux» [124] , то тем более – pous tuer [125] . (Адам мог любить просто солнце, Каину, для убийства, нужен был Авель).
Для любви достаточно одного, для убийства нужен второй.
Когда людей, скучивая, лишают лика, они делаются сначала стадом, потом сворой.
Погодите, будет час, так же будете оплакивать героическую Германию, как ныне героическую разоренную Францию. Нынче – Реймский собор, завтра – Кельнский: высоты мешают веку! Это не ненависть германцев к галлам, галлов к германцам, это ненависть квадрата – к шпилю, плоскости – к острию, горизонтали к вертикали.
124
«Для любви надо иметь двоих» (пер. с франц.).
125
Чтобы убить (пер с франц.).