Я мысленно вернулась к ночи своего восстания, перебирая в памяти все, что успела натворить, и что могло быть истолковано как вампирская оплошность.

– Ладно, мне, конечно, не стоило пытаться перекусить своим лучшим другом, но Габриель остановил меня. Зеб не пострадал. Более того, у него не сохранилось никаких воспоминаний о той ночи, так что все закончилось хорошо.

– Понятия не имею, кто такой этот Зеб, и мне наплевать. Я имею в виду широко гуляющее общественное мнение о том, что вы с Уолтером крутили бушующую мексиканскими страстями интрижку, - намек на ухмылку, придал ее юным чертам жестокое, неестественное выражение.
– Что он покончил со всем этим, потому что ты вела себя слишком требовательно и привязчиво. И что ты напала на него в «Подвале» и подожгла в припадке ревности.

– За.. за.. зачем кому бы то ни было говорить такое? – начала заикаться я. – Чего ради я стала бы завязывать страстную интрижку с кем-либо, не успев очухаться после обращения, и уж тем более интрижку с Уолтером? И что вы имеете в виду под «широко гуляющим общественным мнением»? Это означает, что кучка вампиров сидит на досуге и сплетничает обо мне?

– Наши социальные круги, как правило, замкнуты, но поддерживают контакты друг с другом. Нам действительно приятно время от времени разбавить «перчинкой» скучную беседу, - призналась она.
– И поскольку ты стала предметом пересудов, которые наше сообщество любит повторять снова и снова, трудно разубедить любителей молоть языком в том, что это не абсолютная правда. Это недостаток нашего вида.

– Звучит как описание моей матери и ее друзей, – я тяжело привалилась к прилавку.
– Даже не знаю, что хуже: то, что люди считают, будто я подожгла Уолтера или то, что они думают, будто я встречалась с этим недоделанным отморозком.

– Как тебе известно, если бы в этих слухах присутствовала хоть доля правды, то совет рассматривал бы твое дело с куда меньшим сочувствием. Мы еще могли бы оправдать самооборону или непротиворечащий закону смертельный поединок. Но не станем смотреть сквозь пальцы на швыряние друг в друга горящих спичек из-за любовных дрязг.

– Поверьте, все это сплошное вранье, - заверила я ее.
– Я никогда не встречала Уолтера до той ночи, и именно он напал на меня, а не наоборот.

– Надеюсь, что так, - ответила Офелия. – Похоже, у тебя не настолько дурной вкус. К слову об этом, тебе также следует знать, что ходят определенного рода слухи о тебе и Дике Чейни, слухи, которые циркулируют с гораздо большим энтузиазмом.

– Слухи о том, что мы закадычные приятели без малейшего намека на сексуальный подтекст?

И снова эта противная легкая ухмылка.

– Слухи о вас двоих вытворяющих непристойности в ванной комнате в «Дэнни»[3].

– Что?

– И в фото-кабинке торгового центра. И в склепе Сандерсонов на кладбище «ОукВью»[4].

– Ладно, это уже просто пошлость какая-то, - пожаловалась я.
– Ни одна из этих баек не имеет ничего общего с реальностью.

– Ты была бы не первой молодой вампиршей, подпавшей под… очарование Дика Чейни, - сказала она, переставая улыбаться.

– Не подпадала я под него, - продолжала упираться я.
– Мои отношения с Диком - ни что иное, как дружеское расположение, основанное на обмене нелепо неуместными остротами. Откуда вообще взялась вся эта ересь? И почему я внезапно стала Линдсей Лохан[5] мира вампиров?

Офелия пожала плечами.

– Если молодые вампиры ведут себя прилично, они перемещаются от одной группы к другой, не привлекая внимания, спокойно принимаемые вампирским сообществом. Но у тебя, похоже, есть враг. Кто-то пытается держать тебя в отчуждении от остальных вампиров, культивирует их подозрительность к тебе. Я не могу отследить источник слухов; это всегда, что-то услышанное от приятеля или от приятеля приятеля, что в порядке вещей для Холлоу. Ходили о тебе подобного рода байки, когда ты была жива?

– Нет. Я имею в виду ничего, кроме обычной школьной фигни. Мэри Роуз Дэвис обвинила меня в том, что я будто бы ублажала всю нашу школьную футбольную команду с помощью желе, но она просто разозлилась из-за того, что я перехватила у нее должность казначея Бета Клуба. – Очевидно, Офелия не была готова к этому мысленному образу и ничего не ответила.
– О, и Крейг Арнольд наплел всем, что «сделал меня женщиной» на заднем сидении своего пикапа после школьного Выпускного. Но правда в том, что он проскочил финиш прежде, чем успел стащить с меня колготки, а потом его стошнило мне на платье. Но он растрезвонил всему классу, будто подарил мне «скачку» всей моей жизни … о, и что я была холодной и неподвижной как мертвая рыба.

Офелия, наклонив голову, сверкнула на меня глазами.

– Извини, это была попытка перейти со мной на короткую ногу, потому что я выгляжу как подросток?

Я вздохнула.

– Вообще-то, я всем нравилась, пока была жива. Не то чтобы пользовалась популярностью, но уж точно не была объектом злобной клеветы и возможного общественного порицания. И у меня не было ни с кем никаких стычек с самого обращения, кроме как, конечно, с Уолтером.

– Пока не сможешь выяснить, кто способен желать тебе зла, я советовала бы вести себя более осмотрительно. Избегай ситуаций, которые могут быть неверно истолкованы. Не давай нам причин подвергать сомнению твои дальнейшие действия.