Моя Машина остановилась на отлогом берегу. Море, разливавшееся на юго-западе, отделялось резкой чертой горизонта от тусклого неба. На море не было ни прибоя, ни волн, и в воздухе не ощущалось ни малейшего движения ветерка. Но поверхность моря все же медленно и плавно вздымалась и опускалась, как слабое дыхание, указывающее, что вечный океан продолжал жить и двигаться. А вдоль берега, когда волна чуть откатывалась, виднелась толстая тускло-розовая – это отсвечивало небо – корка соли.

Я чувствовал страшную тяжесть в голове и очень часто дышал. Это ощущение напомнило мне мою единственную попытку восхождения на горы, и отсюда я заключил, что атмосфера была более разрежена, чем прежде.

Издалека до меня донесся резкий крик, и я увидел на пустынном берегу нечто похожее на огромную белую бабочку. Неровно порхая, она описывала круги и вскоре исчезла за невысокими холмами. При этом она пронзительно кричала. Я невольно вздрогнул и поерзал в кресле Машины.

Оглянувшись еще раз, я увидел, что красноватая масса, которую я принял за кусок скалы, стала медленно двигаться по направлению ко мне. Это было какое-то чудовищное существо, похожее на краба.

Представьте себе краба величиной с этот стол; множество медленно и нерешительно двигающихся ног; огромные, волочащиеся по земле клешни; длинные, как плети, щупальца, извивающиеся во все стороны; стебельчатые, сверкающие по обе стороны металлического лба глаза, устремленные на вас! На бугристой спине этого чудовища, сплошь покрытой складками, кое-где виднелся зеленоватый налет плесени. Я видел, как дрожали и шевелились бесчисленные щупальца его искривленного рта.

Я смотрел на это зловещее существо, медленно подползавшее ко мне, и вдруг почувствовал, как что-то щекочет щеку, словно на нее села муха. Я махнул рукой, пытаясь согнать муху, но снова почувствовал то же самое щекотание уже около уха. Отмахнувшись еще раз, я пальцами поймал нечто похожее на нитку. Но эта нитка была немедленно выдернута из моей руки.

Дрожа от ужаса, я обернулся и увидел, что схватил щупальца другого чудовищного краба, стоявшего как раз позади меня. Его злые глаза вращались на своих стебельках, отвратительный рот кривился в предвкушении лакомства, а огромные неуклюжие клешни, покрытые слизью водорослей, уже опускались на меня…

В одно мгновение я нажал на рычаг – и между мной и этими чудовищами уже было расстояние в целый месяц времени. Но я по-прежнему находился на том же берегу и, как только остановился, опять, несмотря на мрачное освещение, очень ясно увидел этих чудовищ. Они целыми дюжинами ползали взад и вперед среди густой темной зелени.

Я не могу передать вам, что за ужасное запустение царило в мире. На востоке – красное небо; на севере – тьма, соленое мертвое море и каменистый берег, где среди разнообразной ядовитой зелени лишайников ползают отвратительные чудовища. К тому же здесь явственно ощущалась нехватка воздуха, ибо для обычного человека он был слишком разреженным… Все вместе производило угнетающее впечатление!

Я перенесся еще на сто лет вперед и увидел то же багровое солнце, только теперь оно казалось еще больше и тусклее; были опять то же самое мертвое море, тот же холодный воздух и такое же множество разнообразных крабов, ползающих между красными скалами и зелеными лишайниками. Но в западной части неба я заметил бледную изогнутую линию, похожую на серп огромной новой луны.

Так путешествовал я, останавливаясь и снова пролетая расстояния в тысячу и более лет, увлекаемый жаждой проникнуть в тайну земных судеб. Словно зачарованный, смотрел я на солнце, которое все росло на западе, становясь более тусклым и невыразительным.

Я наблюдал, как жизнь постепенно исчезала на нашей древней планете. Более чем через тридцать миллионов лет огромный ярко-красный диск солнца заслонил собой почти десятую часть темнеющих небес. Тогда я снова остановился. Многочисленные ползающие крабы уже исчезли, и красноватый берег, за исключением багрово-зеленых печеночников и лишайников, казался совершенно безжизненным.

Местами на берегу виднелись белые пятна. Резкий холод пронизывал меня. Редкие белые хлопья, порхая, падали на землю. В северо-восточной части на сумрачном небе сверкали звезды, и снег блестел, отражая их сияние. Вдали вилась волнистая линия красновато-белых холмов.

Берег моря был окаймлен льдом, по волнам неслись ледяные глыбы. Но большая часть соленого океана, отливавшая кроваво-красным светом в лучах вечного заката, была все еще свободна ото льда.

Я выискивал хоть какие-нибудь следы животной жизни. Какое-то странное, смутное опасение удерживало меня в кресле Машины. Но ничто не шевелилось ни на земле, ни на море, ни в небе. Только зеленая тина, покрывавшая скалы, свидетельствовала о том, что жизнь здесь еще не вполне прекратилась.

Вскоре показалась песчаная отмель, вода отхлынула от берега. Мне почудилось, что на отмели находится какой-то черный ковыляющий предмет. Но когда я пристальнее вгляделся в него, он стал неподвижным. Я подумал, что это просто обман зрения, а черный предмет – всего лишь камень.