И хотя, понятно, есть определенный полемический перехлест в следующих словах журналиста Л.М. Млечина: «Наступил момент, когда вся советская элита практически перестала работать и занялась устройством своей жизни»; «Брежнев сам наслаждался жизнью и не возражал, чтобы другие следовали его примеру», в некоторой степени они, увы, соответствуют действительности. Особенно, это касается отдельных представителей партийно-государственной «элиты» советского общества.

Об этом же свидетельствовал и очень не любивший Андропова (для этого у него имелись веские личные причины), С.Н. Семанов (см. его книгу «Брежнев — правитель «золотого века» (М., 2004).

Но в целом они отражают некоторую удручающую тенденцию на верхнем и среднем «этажах» партийно-советской номенклатуры.

Отметим также, что подобные явления перерождения коснулись далеко не всей подлинной «элиты» страны — научной, технической, культурной, а только «номенклатурщиков», чей высокий социальный статус определялся и гарантировался исключительно умением и способностью приспосабливаться к «власть предержащим».

Но объективно следует сказать и о том, что отмеченные однозначно негативные черты отнюдь не всегда присутствовали у Генерального секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева. И Леонид Брежнев, каким его знали в Днепропетровске, на Малой Земле под Новороссийском, в Молдавии, Казахстане, Москве в 1962–1974 годах, существенно отличался от «Брежнева образца 1976–1982 годов». И, быть может, эта очевидная для многих, метаморфоза в физическом и моральном облике руководителя государства, и является еще одним невыученным и не извлеченным уроком из нашей недавней истории?

Как мне представляется, автор, дерзнувший писать на исторические темы, во-первых, обязан объективно следовать изложению реальной хронологической последовательности событий прошлого.

Во-вторых, пытаясь раскрыть, выявить логику и движущие «пружины» исторического процесса, дать их собственную интерпретацию — вплоть до попытки изложить свою собственную версию мотивов действий отдельных исторических персонажей, однако обязан, аргументируя этот свой личный взгляд, пдтверждать его фактологическими доказательствами.

По мере старения и возникновения постоянных проблем со здоровьем, Брежнев объективно стал проявлять гораздо меньше интереса, тем более активности, в реальном управлении государственной жизнью и выработке государственной политикой.

В этой связи именно в Политбюро ЦК КПСС в 1977 г. закономерно сложился некий неофициальный «триумвират» наиболее активных его членов: Ю.В. Андропов, министры иностранных дел А.А. Громыко и обороны Д.Ф. Устинов, пытавшихся целенаправленно влиять на формирование и реализацию государственной политики страны. Прежде всего — в области внешней политики и обеспечения безопасности.

Впрочем, и сам Брежнев, вполне осведомленный об инициативе этих коллег по Политбюро, не возражал против подобного распределения ролей и принятия ими на себя и «черновой работы», и ответственности, прежде всего, за выработку и реализацию внешнеполитических инициатив СССР.

В то же время, активная и напряженная работа Андропова в области внешней и внутренней политики не давала поводов для беспокойства Брежневу, поскольку он был в полном объеме информирован о ней как заместителями председателя КГБ С.К. Цвигуном и Г.К. Циневым, так и заведующим Общим отделом ЦК КПСС К.У. Черненко.

Другое дело, что по мере прогрессирования болезней генерального секретаря, роста стремления его приближенных оградить «дорогого Леонида Ильича» от негативной информации и вызываемых ею отрицательных эмоций, со временем информация для него стала принимать все более «приглаженный», выхолощенный характер.

По свидетельствам непосредственных участников тех событий, ушли в прошлое дискуссии и споры на заседаниях Политбюро, когда некоторые вопросы стали прорабатываться, согласовываться и приниматься «в рабочем порядке» (путем заочного голосования) заинтересованными участниками без рассмотрения по существу аргументов как «за», так и «против» тех или иных решений.

Добавив к этому нерешительность партийно-государственного руководства, объективную ограниченность материальных ресурсов страны, изменение с 1977 г. содержания и акцентов в советско-американских отношениях в связи с избранием в США президента-демократа Джеймса (Джимми) Картера, следует сказать, что все эти факторы и стали предпосылками возникновения того, что впоследствии получило наименование «периода застоя».

И не вина, а беда Андропова в том, что он являлся современником и не только свидетелем, но и соучастником стагнации Великой Державы, ибо его личные политические возможности были отнюдь не безграничны.

Отметим и тот факт, что его позициям по целому ряду вопросов имелись весьма влиятельные оппоненты в том же Политбюро ЦК КПСС. И это были весьма влиятельные политические фигуры, такие, как председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин, секретари ЦК М.А. Суслов и К.У. Черненко, Первый секретарь ЦК компартии Украины В.В. Щербицкий, первый секретарь Московского городского комитета КПСС В.В. Гришин, а также близкий к Л.И. Брежневу министр внутренних дел СССР Н.А. Щелоков…

Приведем еще один важный документ, направленный Ю.В. Андроповым в ЦК КПСС 24 января 1977 г., но получивший огласку только в июле 1991 г.: