Это обстоятельство заставило бы Гитлера снять часть войск с польского фронта и бросить их на запад и, таким образом, поставило бы Германию под угрозу поражения, так как Третий рейх был бы зажат в тисках между Францией и Польшей. С севера бы ударили британцы, и на гитлеровской Германии была бы быстро поставлена жирная точка.

Однако в истории отсутствует сослагательное наклонение, и события в мире стали развиваться по другому сценарию, написанному Адольфом Гитлером с его далеко идущим планом — покорения Советского Союза в ходе блицкрига по плану «Барбаросса».

Следует заметить, что в своих беседах с венгерскими друзьями глава Абвера адмирал Канарис ещё в предвоенные годы пророчески предостерегал, что Германии хотя бы из инстинкта самосохранения ни в коем случае нельзя пускаться в военные авантюры. Любая война таит в себе опасность — разрастись в мировой конфликт, и в нем Германия не имеет шансов остаться победительницей.

А осенью 1939 года после окончания войны с Польшей своему мадьярскому другу глава Абвера заметил:

«Знаешь, мы уже проиграли войну».

Он знал, что говорил.

Тем временем немцы продолжали громить польскую армию, стремительно приближаясь к польской столице. И уже 5 сентября 1939 года из Варшавы спешно выехало в полном составе польское правительство.

А через двое суток её покинул и главнокомандующий Э. Рыдз-Смиглы, который во время заигрывания с Гитлером планировал войти в Москву с доблестными войсками вермахта и участвовать в параде победы над разгромленными русскими.

Ставка сначала обосновалась в Бресте, с 10-го сентября — во Владимир-Волынском (на Волыни), с 13-го сентября — в Млынове (близ города Дубно на Ровенщине), а с 15-го сентября — в Коломые (на Станиславщине — ныне Ивано-Франковская область).

17 сентября польское правительство фактически бросило народ на произвол судьбы и позорно бежало за границу, что усилило хаос и, естественно, подорвало моральный дух и боеготовность польских войск.

Многие военные так отзывались о своих руководителях: в Польше сейчас пора политической шизофрении и командирской повальной трусости.

А через некоторое время началась и дезорганизация высшего командования. Так вышестоящие штабы потеряли связь и нити управления с воюющими армиями и крупными частями. Отсутствовала информация о продвижении неприятельских войск и своих потерях.

И всё же именно всеохватная трусость правительственных чиновников и верховного военного командования за свою жизнь сыграли главную роль в молниеносном поражении Польши.

Храбрец избегает опасности, — говорил Д. Дидро, — а трус, безрассудный и беззащитный, устремляется к пропасти, которой не замечает из-за страха; таким образом, он спешит навстречу несчастью, которое, может быть, ему и не предназначалось.

И всё же, как во всякой войне, обороняющиеся простые солдаты и офицеры проявляли примеры героизма, порой фанатичного. Как если именно не такой формой проявления мужества и патриотизма объяснить неединичные случаи, когда польские кавалеристы, вооруженные только пиками и саблями бросались в атаки на фашистские танки, бронетранспортеры, идущие впереди пехоты.

Отмечались случаи, когда с патриотическими песнями шли солдаты и офицеры в пешем строю на неприятеля под огненные струи пулемётов с его стороны. Самоотверженность поляков порой поражала немцев и приводила их в замешательство. Но всё это было эпизодами стойкости, уничтожающейся навалом большей и грубой силы.

В данном случае — сильный попирал мораль. Слабого мораль успокаивала и ласкала. Она придавала ему силу, но эта сила всегда была, к сожалению, виртуальной.

Вот как об этом писал в книге «Бронированный кулак вермахта» офицер генерального штаба гитлеровской армии Ф. Меллентин:

«С самого начала наступления мы имели полное господство в воздухе, вследствие чего развертывание польской армии было сильно затруднено…

Лучшими из польских соединений, несомненно, были кавалерийские бригады, которые сражались с изумительной храбростью; были даже случаи, когда они с шашками наголо атаковали наши танки.

Но вся эта храбрость…не могла компенсировать недостаток современного оружия и отсутствие серьёзной тактической подготовки».

В середине сентября германские войска подошли к Варшаве. 19 сентября командующий 8-й армии вермахта отдал приказ о подготовке штурма города.

20 сентября Геринг выделил на помощь немецкому наземному воинству, готовящемуся штурмовать польскую столицу, 620 самолётов, а на следующий день приказал сосредоточить против города основные силы 1-го и 4-го воздушных флотов.

В ночь на 22 сентября начались мощная артиллерийская подготовка и массированная бомбёжка кварталов города, продолжавшиеся подряд без передыха несколько дней. Город погрузился во мрак из-за отсутствия электричества и наличия кирпичного и известкового крошева, превращающегося в едкую пыль при очередных взрывах мин, снарядов и бомб.