Я встаю со скамейки в парке, беру за руки детей, и иду встречать жену, которая возвращается с работы. Дети бегут ей навстречу. Она улыбается. А я вновь и вновь чувствую благодарность судьбе, которая каким-то непостижимым образом сделала так, чтобы наши дороги, пролегавшие так далеко друг от друга, вдруг пересеклись.

Спасибо, за то, что я написал это объявление. Спасибо за то, что она мне ответила.

Марида переписала статью. Значит, все-таки в мире есть настоящие чувства. Почему же они обходят ее стороной? Неужели, Ираклий прав? Неужели все дело в ее таланте? Видимо, придется снова взяться за скрипку, раз такова ее судьба.

Дверь отворилась, и заглянуло лукавое личико Хельги.

– Ну, как? Классно? – спросила она.

– Спасибо! – ответила Марида.

– Хотя я заглянула вовсе не за этим. Все мы мечтаем о счастье, это давно известно! Но, хочу напомнить, что твои маленькие подопечные совсем расшалились, и тебе придется их приструнить! Ты же у нас старшая!

Марида устало поднялась.

– Слушай, я не знаю, почему не выбрали Карлитоса.

Хельга остановилась и посмотрела ей в глаза.

– Потому что ты лучший сотрудник пансионата, Марида. Ты не знала этого? С тех пор, как ушли старенькие, ты стала лучшей.

– А Адиль?

– Ты лучше, – просто ответила Хельга. – Он не умеет вовремя метнуть в люстру вазой.

– Это смешно! – возразила Марида.

Лицо Хельги стало серьезным.

– Однажды мы с Денисом пили пиво в баре. Все ушли, и мы остались одни. Мы много выпили в тот день, очень много. И я воспользовалась моментом, чтобы задать вопрос, который волновал меня. Я спросила, кто из сотрудников пансионата является изначальным защитником, кроме него и Карэна… Он назвал мне тебя.

Марида замерла, широко раскрыв глаза.

– Ты навсегда останешься в пансионате, – вспомнила она слова, которые сказал голос.

– Ты одна из всех нас, – продолжила Хельга. – Ты принадлежишь светлой стороне, и ничто не в состоянии изменить этого. Мы, остальные, находимся в постоянной борьбе с самими собой. Это так, Марида. Так мне сказал Денис.

Марида не ответила. В эту секунду она поняла, что Хельга говорила правду. Итак, она была не только скрипачкой. В жизни для нее была отведена и другая роль.

Марида сидела на кровати с дневником в руках. С помощью линейки и карандаша она напряженно чертила что-то на бумаге. Вчера ее подопечные выдержали последний экзамен. Сегодня предстояла лекция о призраках. Ее будет проводить Адиль. Надо же. Как все сложно. Как сказать этим новеньким, этой изнеженной Натали, этому непонятливому Егору, смешливому Фрэнки, тихой Аните и грубоватой Теоне, о том, с чем им предстоит столкнуться?! Но тянуть дольше нельзя, наступил октябрь. У них будет лишь месяц, чтобы подготовиться ко Дню всех Святых. Марида не могла не волноваться. И отношения с Адилем все больше тревожили ее. Она продолжает притворяться, притворяться в своих чувствах; скрывать свою любовь к музыке. Ираклий запретил ей рассказывать Адилю о занятиях, да и сама Марида не стремилась к этому, а сам Адиль никогда не спрашивал, он не подозревал ни о чем подобном. Да и понял бы он? Марида сомневалась в этом.

В дверь постучали.

– Не заперто! – крикнула Марида. Вошел Саша.

– А почему на двери табличка «Не беспокоить»? – спросил он.

– У меня всегда такая табличка, – ответила Марида. – А иначе все время приходит Мэтт, рассказывает мне о своих любовных переживаниях.

– А в чем дело? – удивился Саша, опускаясь на кровать рядом с Маридой.

– Уже все в пансионате знают, что Мэтта поразила любовь к прекрасной Натали. Не знаю, что уж он в ней нашел, такая ломака! Но, тем не менее, это случилось, и теперь он не знает, как к ней подойти и все время спрашивает совета. А мне так надоела его нерешительность и робость!

– Понятно, – ответил Саша. – Но я не буду тебя отвлекать. Я по делу.

Марида кивнула. Они стали друзьями, но всегда общались только по делу.

– Нужно обсудить лекцию. Могут быть проблемы.

Марида снова кивнула.

– А что ты тут чертишь? – спросил вдруг Саша, и Марида удивленно подняла голову. Никогда никто не проявлял ни малейшего интереса к ее дневнику.

– Да так, ерунда, – ответила она.

– И все-таки.

Марида раскрыла тетрадку и показала ему страницу.

– Строю матрицу человеческих взаимоотношений, – сказала она. – Пытаюсь вывести формулу любви.

– Матрица любви? – переспросил он.

– Что-то вроде. Вот здесь, по горизонтали находятся различные чувства, основанные на симпатии. Начиная от простого интереса и по возрастающей: симпатия, дружба, привязанность, родственная любовь. Оттенков у чувств много, а слово любовь в нашем языке всего одно, вот я и пытаюсь разобраться. По вертикали идет все, что исходит от ослепления, начиная от увлечения и заканчивая страстью. А на пересечении – влюбленность.