– Дорогая сестра, – Джеймс деликатно откашлялся. – Вижу, здесь о вас хорошо заботятся, – он обвел взглядом комнату.

– Хорошо заботятся? У меня нет почти никакой одежды, не говоря уже о королевских регалиях.

Джеймс смерил ее взглядом, по-прежнему без намека на улыбку и с особой неподвижностью, из-за которой он казался похожим на восковую фигуру.

– Я распоряжусь прислать одежду, – наконец произнес он. – Что касается королевских регалий, в этом больше нет необходимости.

– Если вы действительно утверждаете, что низложили меня, – при этих словах она сверкнула глазами в сторону Линдсея, – то нет никаких причин держать меня в заключении. Если меня заперли здесь как королеву, то я могу иметь королевские регалии и требовать, чтобы ко мне относились по-королевски. Нельзя иметь и то, и другое.

– Мы находимся в чрезвычайно щекотливом положении, – признал Джеймс. – Хотя вы отреклись от престола, некоторые суеверные люди могут неправильно истолковать это решение.

– Я уверена, что вы не принадлежите к их числу, как и ваша мать, и остальные члены вашей семьи.

Чем больше она говорила, тем больше он отдалялся от нее, пока ей не стало казаться, что он умер за границей и его заменили точной копией из итальянского мрамора, которая имела оттенок человеческой плоти и могла сойти за человека, если особо не приглядываться. Может быть, настоящий лорд Джеймс умер от лихорадки в Венеции, а эту хитроумную подделку отправили на север в Шотландию?

Лорд Джеймс. Мария попыталась точно вспомнить, каким он был в детстве. Неужели он мог смеяться, играть и петь? Когда эта беспощадная холодность овладела им и лишила его человеческой теплоты?

– Итак, мы уходим, – говорил он, когда из кухни явились служанки с ужином.

– Нет! – возразила она. – Пожалуйста, брат, поужинай со мной.

– Не могу. Я ужинаю с лордами в главном зале.

– Я помню, как ты прислуживал мне на коленях и держал салфетку, – тихо сказала она. – Ты не считал это ниже своего достоинства, а теперь ты не можешь даже посидеть со мной?

Джеймс повернулся к лордам.

– Могу я попросить разрешения остаться здесь? – спросил он. Лишь когда они кивнули, он позволил себе сесть.

Дверь закрылась. Лорды ушли. Мария слышала их тяжелые шаги на ступенях каменной лестницы. Теперь Джеймс мог говорить свободно.

– Итак? – его голос был холоднее, чем воды озера, серые глаза пристально смотрели на нее.

– Джеймс, – сказала она. – Почему ты так манерно говоришь со мной? Это не ты, а какой-то обманщик… если другой Джеймс до сих пор не был самозванцем.

– Как вы смеете говорить о самозванцах! – отрезал он и швырнул на пол свою шляпу. Его лицо мгновенно приобрело живое выражение взбешенного человека. – Вы, которая в совершенстве овладела искусством обмана! Вы, предававшая всех и каждого!

Ей было странно видеть его ярость.

– Дорогой Джеймс, – она прикоснулась к его руке, но он с отвращением отдернул ее.

– Вы хотели остаться наедине со мной, чтобы переманить меня на свою сторону. Вы переоцениваете силу своего обаяния. Я нечувствителен к этому, мадам! Когда-то вы были хорошенькой смешливой девочкой, ездили на пони и играли в прятки. Тогда я любил вас. Но Франция изменила вас: вы вернулись сюда погрязшей в искусстве лжи и обмана! Нокс оказался прав насчет вас. После первой аудиенции он сказал: «Если бы не ее гордый ум и надменные слова, я мог бы впасть в заблуждение, но в беседе с ней я увидел решимость и мастерство, каких не ожидал обнаружить в особе столь юного возраста». Однако я не понимал этого; я был слепым.

Мария была потрясена таким извращением истины.

– Нет, ты не был слепым, а только алчным. Пока ты был моим первым министром, ты мог бы ужиться даже с Калигулой. Ты всегда отличался честолюбием, Джеймс, и жаждал получить корону. Это я оказалась слепа!

«Придержи язык, – подумала она. – Так ты не сможешь расположить его к себе или завоевать его доверие. Он твоя единственная надежда обрести свободу».

– … с Джорджем, – говорил он.

– Что?

– Я сказал, что вы, как и раньше, проявили свой змеиный нрав. Вы попытались заставить моего младшего брата Джорджа влюбиться в вас, чтобы сбежать отсюда, и так распалили лорда Рутвена, что ему пришлось отказаться от службы!

– Что? Это он так сказал?

– Он ничего не сказал. Все было ясно по его виду и поведению.

– Позволь мне рассказать, что на самом деле произошло с благородным лордом Рутвеном!

– Я не буду слушать ваши выдумки! Несомненно, вы попытаетесь сделать из него распутного сатира и скажете, что сами оттолкнули его. Но ваши слова больше не имеют силы, особенно после того, как мы обнаружили письма.

– Не понимаю, – проговорила она.

– Письма, которые вы писали лорду Босуэллу. Из них явствует, что вы были любовниками и отправились в Глазго ради того, чтобы вернуть вашего мужа в Эдинбург, где Босуэлл мог бы убить его!