Отследив боковым зрением уползающего из рубки в коридор на четвереньках невнятно поскуливающего Нефу, капитан решительно заявил,

– Я в медкапсулу, учиться! И не сметь меня из неё извлекать, пока эта банда не будет готова взяться за ... «Прелесть»,.. ети её в душу... и маму... и вообще!
– и решительно зашагал в медотсек.

– Принято, капитан - дисциплинированно отозвался искин, затем задумчиво добавил, - И всё таки он у нас псих!... Но зато, отходчивый!!!

Огромное, крайне несуразно выглядящее сооружение заканчивало почти суточной продолжительности разгон перед уходом в гиперпространство. Только длинные раскалённые на выходе хвосты, вырывавшиеся из дюз многочисленных разнокалиберных двигателей, указывали на его явное родство с космическими флотами разумных, обитавших в Содружестве Космических Государств. Впрочем, два корабля, относящихся к семейству так называемых лёгких или малых крейсеров, закреплённые на поверхности сооружения, вполне идентифицировались опытным взглядом, но и они были неодинаковы, будучи произведёнными явно на разных предприятиях по разным чертежам.

Один был похож на глубоководную рыбу, оказавшуюся слишком близко к поверхности и раздувшуюся слегка от внутреннего повышенного давления, а второй больше напоминал морских обиталей с уплощённым округлым телом, типа земного морского ската. Соответственно, дживейская и антранская школа кораблестроения определялась буквально на глаз. А вот, то, на чём они крепились, было больше похоже на обглоданный кем то скелет неведомого животного. И только наличие явно принадлежащего этому уродцу набора из нескольких огромных, работающих вовсю двигателей, заставляло и в нём заподозрить родство с космическими кораблями. Угадать в этом решётчатом недоразумении транспортник весьма распрострнённой джарварской модели «Ан Сарври» мог только намётанный глаз опытного пилота или флотских инженеров и техников. Двухэтажная ажурная конструкция, выполненная из балок силового набора, соединённых решётчатыми перемычками из балок меньшего сечения, на которой и были закреплены два лёгких крейсера с активно работающими двигательными установками, в совокупности создавали весьма абстрактную и несколько сюреалистичную картину. Но любоваться ею было некому.

Руду сидел в рубке крейсера - разведчика в своём удобном ложементе капитана и, по штатному совместительству, первого пилота, привычно терпеливо, даже, меланхолично отслеживая на табло меняющиеся цифры последних, необходимых для ухода в гиперпереход, процентов так называемого прыжкового потенциала. Рядом, в кресле второго пилота, так же спокойно сидел их удивительный псион и привлечённый специалист по штату, Алекс Ясень. Время от времени он замирал буквально на несколько мгновений, впадая в свой, уже привычный для команды, псионический транс или медитацию. Руду знал, что каждую выпадающую свободную минуту его товарищ и подчинённый использует для тренировок и развития своего дара. Причём, это были тренировки почти всегда совмещаемые с очередным экспериментом. Опытных учителей и наставников у Алекса никогда не было, да и не могло быть, по ряду обстоятельств, и, развиваться далее, как псион, без постановки многочисленных и, вероятно, не всегда безопасных экспериментов и опытов, он не мог.

Получив однажды жёсткий отпор, на попытку заполучить от Алекса более подробную информацию о его даре и способах его развития и совершенствования, Руду больше ни разу не пытался повторить нечто подобное. Да и опасно было проявлять неразумное упрямство в отношениях с инициированным мощным псионом. Это могло кончиться для излишне любопытного максимально печально. Несмотря на прекрасные отношения между ним и Александром, плавно перерастающие в настоящую мужскую дружбу, Руду ни на секунду не позволял себе забыть о истинных возможностях таких, наделённых опасным для окружающих даром, людей. Его брат Нефу сейчас находился в роли «привлечённого капитана» в рубке транспортника. Вместе с ним в статусе пилота - стажёра сегодня управляла огромным кораблём Ирина.

Повторялась история с получением официальной отметки в нейросети и индивидуальной карте, о поднятии на более высокий профессиональный уровень в пилотском ремесле. Тогда земляне получали профессию пилота средних кораблей, по принятой в Содружестве основной их классификации. Теперь, к изученным пилотским базам знаний для получения права пилотирования больших кораблей, надо было опять совершить под опекой пилота - наставника хотя бы один реальный гиперпрыжок, с предварительной выдачей искину навигационных заданий. Демонстрировать навыки маневрирования в ручном режиме управления, теперь уже не требовалось. Всё равно, это было практически невозможное деяние и для самых опытных пилотов. Слишком большими массами и объёмами сложнейших конфигураций, в виде больших космических кораблей, мог в теории управлять только разумный с возможностями мощного искина.

Тут, опять, как и в случае с крейсерами, срабатывало несоответствие ранжирования кораблей в общей классификации и в отдельной ранговой линейке транспортников или грузовиков. Лёгкие или малые транспортники в общей классификации, числились средними кораблями, а их средний транспортник модели «Ан Сарври», по той же общей, был несомненно большим кораблём. Виктор, фактически являясь владельцем трофейного корабля, не мог быть признан его капитаном ни одним искином в Содружестве, без обретения нужной «засечки» на нейросети и отметки о получении соответствующей профессии в индивидуальной карте. Здесь ему карту пока заменял временный идентификатор пассажира корабля, вступавшего хотя бы однажды в юридические отношения с одним из субъектов Содружества. Этого уже было достаточно для обретения почти всех прав гражданина Содружества.

Особенно это правило касалось имущественной и профессиональной сфер. Вне освоенного космоса, капитан военного корабля Флота одного из субъектов конфедерации получал права, в принципе, не отличавшиеся от таковых у президента или канцлера при монархическом типе правления. Он принимал все необходимые правовые решения, строго в рамках действовавшего в Содружестве и его субъектах законодательства, которые, конечно, позже, подлежали утверждению вышестоящих ветвей власти. Но, это уже было скорее формальностью. Капитан, принявший ошибочное или не в полной мере правомочное решение, мог быть наказан с разной степенью суровости, но ещё не было в практике случая, чтобы принятое им правовое решение было отменено.