Ей нужно срочно перевести тему, думать о Максе она больше не могла.

– Я привезла твоей маме шкатулку, - Сара улыбнулась, - я влюбилась в неё, как только увидела, мне кажется, Пэгги очень понравится.

– Не сомневаюсь, - Дженнифер как-то натянуто улыбнулась, - вручишь ей, когда она вернется.

– А где она?

– Поехала с отцом на нашу виллу, - Дженнифер тяжело вздохнула, - если Макс узнает, то убьет меня.

– Тебя? За что?

– Потому что вряд ли он захочет… видеть там отца. Он ясно дал понять ему, чтобы ноги его не было на нашей земле. О, Сара, я так устала от их вечной ненависти…

– Мы не скажем ему, - Сара взяла подругу за руки, - это все, что тебя гложет?

– Нет, - казалось бы, это признание далось её подруге не очень-то и легко.

– Дилан?

Дженнифер кивнула.

– Как ты узнала?

– Твое лицо, когда вы с Диланом ругаетесь, я знаю его выражение наизусть. И твои глаза становятся совершенно другими. – Джен промолчала, а Сара придвинулась ближе. – Что у вас случилось?

– Ничего. Просто… я не знаю, как это объяснить. Он, по сути, ничего и не делает, из-за чего я могла бы взрываться, но почему-то постоянно меня раздражает. И, если честно, - она немного помолчала, - я очень этого боюсь.

– Почему?

– Мне кажется, что я вымещаю на нем злобу, которая копилась во мне все эти годы. Злобу на отца, которого никогда не было рядом, на маму, которая не могла взять и положить всему этому конец, на себя, потому что была глупая и продолжала жить иллюзиями идеальной семьи… - она прикрыла глаза, чтобы сдержать подступающие слезы. Сара почувствовала, как у неё пересыхает в горле. – А ведь на самом деле, всё было совершенно не так, как я себе это воображала. – Дженнифер усмехнулась.
– Ты помнишь, как я уговаривала тебя ничего не рассказывать твоим родителям, когда отец постоянно приходил домой в невменяемом состоянии? И как ты говорила мне, что станет только хуже, а я говорила, что всё наладится? Знаешь, я была такой дурой, если бы я знала, что все получится именно так, я бы ни за что на свете не стала бы держать язык за зубами. Но я молчала, потому что все ещё надеялась, что все будет хорошо. – Дженнифер перешла на шепот, в её глазах отразилась боль. – Это было так глупо.

– Не глупо, - Сара сильнее сжала её руки. От сострадания к любимому человеку у неё сжалось сердце, которое секунду спустя, пронзила тупая боль. – Ты просто хотела иметь счастливую семью, это нормально.

– Нормально, - Джен еле заметно улыбнулась, - если бы я знала, что моё желание приведет к такому, то никогда и ни за что не пожелала бы этого.

– Это была не твоя вина.

– А чья? Я молчала, потому что не понимала, что творится подле меня. А Макс молчал ради меня. Ради меня, понимаешь? Я до сих пор не простила себе всего того, через что ему пришлось пройти из-за меня. – слезы потекли по её щекам, но она смахнула их и закрыла глаза, чтобы восстановить дыхание и успокоить бешенное сердце. – А теперь, я срываюсь на Дилане, потому что, мне постоянно кажется, что он не понимает меня, не понимает Макса, потому что ему не приходилось терпеть побои своего пьяного, обезумевшего отца. – при этих словах её голос дрогнул.
– Но Сара… - она перешла на шепот, - ведь это не так. Он прошел через такое, чего не пожелаешь даже врагу. Вы оба… вы жили в аду всё это время. Я такая эгоистка. Боже, я такая эгоистка…

Сара почувствовала, что ещё немного, и слезы сами потекут из её глаз. Ей было больно, страшно и она не знала, как помочь подруге.

– Дорогая, ты не эгоистка, – но та лишь замотала головой так, как всегда делала, когда хотела опротестовать чьи-то слова.
– Дженнифер, милая, послушай меня. Нельзя сравнить наши ситуации, твои муки и гибель моих родителей… - при этих словах, она почувствовала, как задыхается, воспоминания снова нахлынули на неё, и она нервно сглотнула, отгоняя уже готовящиеся брызнуть слезы, - … это разные трагедии. Каждый получил свою порцию боли, и каждому по-своему тяжело, но это совсем не означает, что нам с Диланом было больнее, чем вам с Максом. Это просто не подлежит сравнению.

Она согласно кивнула, но Сара увидела, что это далеко не единственное, что беспокоит её.

– Ещё и папа… он снова запил, Сара! У меня больше нет сил это терпеть! А если Макс узнает? ты знаешь, что будет, если он узнает? – она попыталась остановить слезы, но всхлипы лишь усилились.
– Их отношения итак оставляют желать лучшего, а что будет с моим братом, когда он снова увидит, как отец пьет?

Сара замотала головой и прижала к себе подругу. Потом закрыла глаза и почувствовала, как слезы сдавили ей горло. Всё это было слишком тяжело, они все нуждались друг в друге.

– Всё будет нормально, я не допущу, чтобы Макс сорвался. Я знаю, что он… многое пережил, но я не дам ему сорваться, слышишь? И тебе не дам.

– Я не могу, - Дженнифер дрожала в её руках, - больше не могу, - от этих слов у Сары защемило в груди. Боже, ну что она могла сделать, чтобы ей стало легче? Осознание её собственного бессилия доводили её до ручки. А человек, который был в этой жизни ей всего дороже, плакал в её руках, и она совершенно никак не могла ей помочь. По её щекам текли слезы, она ненавидела слабость, но знала, что всегда сильной быть не получится. Этому научила её жизнь. Она ломает, и держаться можно только тогда, когда ты даешь себе немного побыть слабой.

– Всё будет хорошо, - она поцеловала подругу в волосы, а та легла ей на колени.

– Прости, - Дженнифер всхлипнула, зажимая рот ладонью, - мне так тяжело, так больно.

– Я знаю, - она провела рукой по её волосам, - но мы справимся. Обязательно.

Сара, действительно, понимала её боль, потому что, формально, они с Максом потеряли родителей ещё раньше, чем их отец ушел от них. Они много лет жили, как в преисподней, и одному Богу известно, как они с этим справились.